Внизу в редакции разгоралась серьезная ссора. Крупный, военного вида мужчина весь трясся и топал ногами на женщину средних лет, в которой Адам узнал давешнюю редакторшу.
— Да или нет? — кричал мужчина. — Отвечаете вы или нет за эту возмутительную ложь о моей дочери?
(В заметке Саймона Балкэрна он прочел, что его дочь видели в ночном клубе. Всякому, кто был лучше знаком с жизнью мисс Страппер, эта заметка показалась бы сугубо деликатной.)
— Да или нет? — выкрикивал генерал. — Говорите, не то я из вас всю душу вытрясу!
— Нет.
— Так кто же тогда отвечает? Уж я доберусь до того мерзавца, который это сочинил. Где он? — взревел генерал.
— На втором этаже, — выдохнула редакторша. «Опять Саймону достанется», — подумал Адам.
Адам заехал за Ниной — они сговорились пойти в кино. Она сказала:
— Ты обещал прийти гораздо раньше. На звуковые фильмы скучно опаздывать.
Он сказал:
— Звуковые фильмы вообще скучные.
После той ночи в их отношениях обозначилась перемена. Адам проявлял склонность к самоуглублению и грусти; Нина держалась как женщина взрослая, во всем разуверившаяся и явно недовольная.
Адам заговорил о том, что теперь ему, очевидно, придется жить в «Шепарде» до самой смерти или, во всяком случае, до смерти Лотти, поскольку он, как честный человек, не может от нее съехать, не заплатив по счету.
На это Нина сказала: — Расскажи что-нибудь забавное, Адам. Я тебя просто не выношу, когда ты не забавный.
И Адам стал рассказывать ей про Саймона Балкэрна и прием у Марго. Он уверял, что сам видел, как Саймона отстегали хлыстом в помещении редакции.
Нина сказала:
— Да, это забавно. Вот так и продолжай.
Истории про экзекуцию над Саймоном им хватило на весь путь до кино. На фильм, который Нине хотелось посмотреть, они опоздали, и от этого настроение у них опять испортилось. Они долго сидели молча. Потом Нина сказала по поводу фильма:
— Столько глупостей придумали об этой физической любви. По-моему, у зубного врача и то приятнее.
Адам сказал:
— В следующий раз тебе больше понравится.
Нина фыркнула:
— В следующий раз! — и заявила, что он слишком много о себе воображает.
Адам сказал, что так выражаются только проститутки.
С этого началась настоящая ссора, которая длилась все время, пока шел фильм, и пока они ехали к Нине, и пока она резала лимон и готовила коктейль, и наконец Адам сказал, что, если она сейчас же не замолчит, он изнасилует ее без промедления, на ее же коврике перед камином.
И она не замолчала.
Но к тому времени, как Адам собрался ехать к себе переодеваться, она поутихла и даже признала, что постепенно к любви, вероятно, можно пристраститься, как к курению трубки. Однако она все еще держалась мнения, что поначалу от нее чувствуешь себя совершенно больной и еще неизвестно, стоит ли игра свеч.
Потом, уже вызвав лифт, они заспорили о приобретенных вкусах — стоит ли их приобретать. Адам сказал, что это результат подражания, а подражать для человека — естественное дело, так что и приобретенные вкусы естественны. Но из-за присутствия лифтера этот спор не мог разрешиться так же, как предыдущий.
— Ух ты, до чего шикозно, — сказала Праведная Обида.
— Все очень мило, — сказала Непорочность светским тоном. — Но превозносить до небес тут нечего.
— Никто и не превозносит до небес. Я просто сказала, что здесь шикозно, а здесь и есть шикозно, скажешь, нет?
— Иным людям все, наверное, кажется шикозным.
— Потише вы, — сказала Умеренность, которую на этот вечер назначили старшей над ангелами. — Не вздумайте тут ничего затевать, да еще в крыльях. Миссис Оранг этого не терпит, как будто сами не знаете.
— А кто что затевает?
— Да ты первая.
— Непорочности что ни говори, все как об стену горох, — сказала Стойкость. — Совсем зазналась, куда уж ей быть ангелом. Она сегодня каталась с миссис Пэнраст в «ролс-ройсе», я сама видела. И уж так пожалела, что все время лил дождь, а то была бы совсем интересная прогулка, верно, Непорочность?
— Тебе бы радоваться надо, Стойкость. Больше мужчин на твою долю остается. Только они что-то не понимают своего счастья.
После этого поговорили о мужчинах. Святая Тревога сказала, что у второго лакея красивые глаза.