– Ты еще жив? – послышался далекий голос Доминика.
– Я на месте.
– Ищи большие черные следы. И носовой платок с инициалами.
Жюль отдал бы пятьдесят долларов за работающую электрическую лампочку и в десять раз больше за другого напарника.
Он достал нож, раскрыл лезвие и опустился на колени возле пятен. Затем внимательно изучил мелкие кусочки плоти жертвы и узкие белые осколки костей. Ничего нового Беттингер узнать не сумел.
Затем он встал и обошел улики. Все пятна шли параллельно, из чего следовало, что Элейн Джеймс не сопротивлялась во время изнасилования, совершённого на полу. Не исключено, что ее убили в другом месте, а сюда принесли для актов некрофилии.
Несмотря на то что детектив любил свою двенадцатилетнюю дочь не меньше, чем сына (а иногда и больше), расследования подобного рода вызывали у него сомнения: стоило ли женщинам появляться в мире, где полно чудовищ-мужчин?
– Нашел что-нибудь? – Из-за акустики магазинчика голос Доминика доносился словно из детской рации.
– Смотрю.
Жюль направил луч фонарика вдоль темной линии, где соединялись пол и стена. Что-то сверкнуло, и он опустил руку с фонариком, чтобы заглянуть в большую щель.
И увидел пару шевелящихся усиков.
Перед Беттингером предстал самый большой таракан из всех, что ему доводилось видеть – что было весьма примечательно, ведь он трижды побывал с женой и детьми во Флориде[8]. Детектив медленно приблизился к насекомому, которое и не собиралось отступать.
– Ты видел, что здесь произошло?
Усики зашевелились, точно брови мудреца, отвечающего на каждый вопрос, который ему задают, вопросом, не имеющим смысла.
Жюль отвернулся от насекомого и принялся тщательно изучать пол, пытаясь отыскать все, что могло не попасть на невнятные (и неполные) фотографии, сделанные на месте преступления. Холод стал быстро пробираться под его парку, и очень скоро он уже дрожал.
Взгляд, брошенный в углубление у стены, подтвердил, что происходящее все еще вызывало у таракана интерес.
– Я проголодался, – объявил Доминик напарнику, таракану и всему кварталу.
Беттингеру оставалось осмотреть совсем небольшой участок пола, когда он кое-что заметил. Детектив опустился на колени, чтобы изучить свою находку – в данном случае несколько пересекающихся царапин. Они выходили из центральной точки, находившейся чуть глубже, но все еще поверхностной. Не больше чем в двух футах от звездочки он разглядел вторую, очень на нее похожую. А потом повернулся направо и обнаружил еще одну группу таких же царапин.
Полицейский встал, отступил на шаг и снова посмотрел на свою находку. Вместе три звездочки образовывали идеальный равносторонний треугольник.
Он сообразил, что это означает, и на него накатила волна омерзения.
– Чертов штатив!
Полный отвращения детектив закончил осмотр магазина и вернул его в распоряжение владельца-таракана.
– Мерзавец снял кино? – спросил Доминик, направляя свой роскошный серебристый автомобиль на юг по Гансон-стрит. – Вроде фильма с настоящим убийством?
– Не думаю, что ее убили там.
– Он снимал после того, как она умерла? – Уильямс свернул на улицу, где покрытие дороги было практически уничтожено. – Наверное, получилась долбаная скукота.
– Я использовал бы другое существительное.
– Существительное, – осторожно повторил капрал, словно боялся, что у него на языке появятся бородавки.
– Если мы не узнаем ничего нового после вскрытия, то допросим проституток – попытаемся найти девиц с такой же татуировкой или тех, кто знает, что она означает.
– Я занимался другими делами, пока не появился ты. И у меня есть важные в…
– А теперь будешь заниматься этим расследованием, – перебил коллегу Беттингер.
Доминик стиснул кулаки на руле. Его повязки заметно сместились, но он ничего не сказал.
Машина продолжала ехать на юг.
Вскоре полицейские покинули пределы Дерьмовии и въехали в Сортир, где сумеречное солнце окрасило потрескавшийся асфальт улиц и сломанных людей в цвет мочи. И хотя было четыре часа дня, большинство выглядели так, словно они только что проснулись.
Глава 11
Отвращение к розовато-лиловому и белому
В джинсах и свитере, потяжелевший после горячего обеда, Беттингер вошел в кабинет в задней части своего дома в Стоунсбурге, в два шага пересек маленькую комнату и сел перед компьютером, окруженный тоскливым розовато-лиловым цветом, в который прежние обитатели (очевидно, они были слепыми) решили выкрасить стены. Включив компьютер, полицейский начал второе расследование за день. На этот раз ему не требовалась помощь напарника.