Услышав эту сумму, леди Бромли удивленно моргает. Должен признаться, лично мне цифра не кажется маленькой.
— Мы профессиональные альпинисты, мэм, — говорит Дикон, подавшись к женщине в черном. — Мы поднимаемся быстро и в любую погоду, едим мало, спим в брезентовых мешках, привязанных веревкой к склону горы, или — если это невозможно — проводим ночь, сидя на узком уступе с зажженной под подбородком свечкой, чтобы не заснуть.
Леди Бромли снова обводит взглядом всех троих, затем поворачивается к Дикону. Но ничего не говорит.
— Леди Бромли, — продолжает Дикон, — как вы уже говорили, экспедиция Нортона и Мэллори, за которой следовал ваш сын, везла с собой тонны припасов и снаряжения. Одно лишь Кооперативное общество содействия армии и флоту предоставило шестьдесят банок фуа-гра, три сотни фунтовых упаковок ветчины и четыре дюжины бутылок шампанского «Монтебелло». Вы должны понимать, что наша экспедиция будет другой — три опытных альпиниста, идущих быстро, знающих, в каких местах искать вашего сына, и способных быстро подняться на гору, сделать свою работу и спуститься обратно.
Для Дикона это длинная речь, и я не уверен, убедил ли он леди Бромли, пока она не нарушает молчание.
— Я дам три тысячи фунтов на вашу экспедицию, — тихо произносит она. — Но при одном условии.
Мы ждем.
— Я хочу, чтобы с вами был кто-то из членов семьи, — говорит леди Бромли тоном, которого я еще от нее не слышал. Почти царственным, не допускающим возражений, одновременно мягким и решительным. — На счету Реджи, кузена Перси, не одна покоренная вершина в Альпах — вместе с ним и многими превосходными проводниками, о которых я уже упоминала, — и Реджи под силу дойти с вами по крайней мере до окрестностей горы Эверест — возможно, до третьего лагеря или какого-то другого, который вы разобьете на том ледяном гребне между горами. Разумеется, все решения относительно восхождения будешь принимать ты, Дики, но Реджи будет отвечать за всю экспедицию и за расходование средств — на шерпов, на продавцов яков в Кампа-дзонге и на все остальное, что вам потребуется. И кузен Реджи будет вести учет всем квитанциям, каждому потраченному фунту, каждому фартингу. Согласны?
Дикон поворачивается, смотрит на нас с Жан-Клодом, и я понимаю, о чем он думает. Еще один новичок, вроде Перси… вероятно, замедлит наше продвижение или даже подвергнет опасности, если нам придется выручать его на леднике или ледяной стене Северного седла. Но тон леди Бромли не оставляет сомнений: без кузена Реджи не будет никакой экспедиции. И этот «кузен Реджи», очевидно, не будет сопровождать нас в высокогорных восхождениях.
— Да, мэм, мы согласны, — говорит Дикон. — Мы с радостью объединим наши усилия с кузеном Перси, Реджи. Это освободит нас от необходимости следить за расходами — признаюсь, для меня это ужасное бремя.
Леди Бромли внезапно встает, и мы трое поспешно вскакиваем. Она пожимает руку Дикону, потом Жан-Клоду и, наконец, мне. Я вижу, как ее темные глаза наполняются слезами, однако она берет себя в руки.
— Как долго… — начинает леди Бромли.
— Мы завершим экспедицию и предоставим вам полный отчет к середине лета следующего года, — говорит Дикон. — Я беру с собой небольшой фотоаппарат, но обещаю, что мы заберем с собой все, что сможем… личные вещи лорда Персиваля, одежду, письма…
— Если его нет в живых, — перебивает леди Бромли абсолютно бесстрастным тоном. — Я убеждена, что он предпочел бы быть похороненным там, на горе. Но я была бы очень благодарна за несколько памятных вещей, о которых вы упоминали… как бы тяжело ни было на них смотреть… и фотографии.
Мы дружно киваем. У меня нелепое ощущение, что я сам вот-вот расплачусь. И еще я чувствую вину. И радость.
— Если же мой Перси жив, — леди Бромли кажется еще прямее и выше, — я хочу, чтобы вы привезли его домой, ко мне.
Больше она не произносит ни слова — просто поворачивается и выходит из комнаты через потайную дверь в библиотеку.
Прошло несколько секунд, прежде чем я сообразил, что с нами попрощались. И что Дикон добился того, что обещал нам, — финансирования экспедиции из трех человек (а теперь плюс одного бухгалтера) для восхождения на гору Эверест. Если мы найдем тело бедняги Перси, тем лучше. Если нет, то, возможно, покорим самую высокую вершину мира.