Заворочавшийся во сне напарник напомнил мне о его рюкзаке. Помнится, у него был длинный нож с зубцами, которым мы отделяли: кабаньи копыта, стопы снорков и другие, ценные части тел мутантов. Я подтянул рюкзак к себе, открыл и замер в недоумении. Внутри находились четыре контейнера для артефактов и толстая папка в целлофановой обёртке. Это явно был не Спиртягин сидор. Ещё раз окинув фигуру напарника, я заметил лямки его, постоянно тощего рюкзака. И тут до меня дошло. Вреднющий жучара успел почистить схрон, на который мы охотились, пока я возился с брёвнами в баньке.
- Ну, Спирт! Ну, пройдоха! - выдал я вслух, забыв на мгновение о соседях.
- Чего там, спирт нужен? - отозвался излом. - Я сейчас принесу!
Не успел я ответить, как мутант рванул под дождь и, через пяток минут, возвратился с запечатанной бутылкой чистого спирта, на которой красовалась импортная этикетка. Где он раздобыл такое добро - спрашивать я не стал, не до этого. Вера стала стонать сильнее и временами закатывать зрачки. Нужно было спешить.
И вот, хлебнув для храбрости чистогана, я разложил перед пациенткой нехитрый инструмент и стал инструктировать ассистента:
- Значит - так! Твоё дело выполнять всё, что бы я ни сказал! Будешь кочевряжиться - и флаг тебе в руки!..
- Понятно! - перебил излом. - Давай к делу!
- Хорошо! Заставь её выпить побольше спирта, перетяни ремнём руку у плеча и крепко держи. На результат - гарантий никаких! Даст Зона - жить будет!
Дальнейшее происходило, будто страшный сон. Я сделал укол в мышцу, по-варварски отчекрыжил Верочке её мутантское достоинство, залил рану перекисью, потом «зелёнкой», а когда бинтовал культю, примотал туда «Душу» - артефакт из трофейного рюкзака. На этом операция и завершилась. Пациентка отключилась ещё в начале моих мясницких манипуляций, поэтому никаких особых проблем с её стороны не возникло.
Приятель красавицы тоже не преподнёс неожиданных сюрпризов, что меня и вовсе удивило. Безграничное самопожертвование одного мутанта ради другого - впечатляло. Конечно, бывает такое среди людей и даже между животными, но у исчадий земного ада под названием - Зона, могло удивить кого угодно. Хотя, что мы знаем о мутантах? Лишь то, что они убивают всё живое в замкнутом кольце Периметра. До остального нам дела нет. Вот посадить в клетку, да проводить садистские опыты - это, пожалуйста, здесь мы вне конкуренции. А сойтись на равных - не в стиле человека разумного.
Так, окунувшись в философские дебри, что бывало со мной ну очень уж редко, я вымыл окровавленные руки остатками спирта; не без сожаления, конечно. Затем удобно устроился возле напарника, и стал откровенно клевать носом. Спать хотелось чертовски, но присутствие бодрствующего излома - хоть и доброго на вид - по привычке настораживало. Чтобы как-то отвлечься, я решил перекусить: благо, желудок урчал во все голодные трубы. Банка тушёнки и холодный чай из фляжки немного приглушили завывание утробы. Видя, как мутант исподлобья поглядывает в мою сторону, я вытащил из рюкзака ещё две консервы и сказал:
- Возьми, поешь! И подругу накормишь, как проснётся.
- Не надо! - тот презрительно поморщился. - Мы такое не употребляем, - и, засобиравшись, добавил, - Да ты спи! Я отойду ненадолго.
Я в недоумении поскрёб затылок, и когда излом исчез за дверью, убрал обратно консервы. Сонливость, как рукой сняло, стоило мне подумать: чем питаются мутанты, и что сейчас принесёт на ужин своей подруге этот гурман. На всякий случай я проверил автомат и дослал патрон в патронник - бережёного, Бог бережёт. Дальше, навострив уши, стал ждать.
На улице дождя уже не было слышно, лишь о козырёк подвала пронзительно скрипела сухая ветка старой яблони: после Выброса, как обычно, разыгрался шквальный ветер. Правда, дует он всегда недолго. Пару часов потрепает несчастные деревья, и на отдых, до востребования. Я взглянул на часы - скоро вечер. Пора бы уже Спиртяге и проснуться.
Словно услышав мои мысли, напарник заворочался, открыл глаза и приподнял голову. Увидев перед собой знакомую, виноватую, небритую репу, он откинулся на бушлат и спросил:
- Где мы? Что-то я плохо помню, как отключился?
Зная натуру товарища, который ненавидел всякого рода недомолвки, я рассказал всё, начиная с его похода к сараю. Уже к концу исповеди Спирт сидел с ошалелым лицом и ощупывал свои раны. Благо рука почти спухла, а отёк на виске превратился лишь в громадный синяк, да и микстуры, наверное, ещё действовали. В общем, чувствовал он себя, по виду, неплохо. Когда же дело дошло до моих хирургических экспериментов, Спиртяга зашарил рукой в поисках автомата, а выражение лица при этом говорило, что стрельнуть он может не только в мутантшу. По всем предпосылкам назревали у нас с напарником нешуточные разборки. Всё началось, и, слава Богу, закончилось одной единственной фразой Спирта: