Невил покрутил головой и заинтересовался рисунком на боковой крышке рояля. Он подобрался ближе и провёл пальчиком по линиям и точкам.
- Созвездие Орион. Бетельгейзе, Ригель, Саиф, Альнитак, Бел… Это тебе не надо, пожалуй. Её имя тебе лучше забыть. Ну всё, малыш, пошли.
Родольфус взял мальчика на руки и переместился в хорошо знакомый ему сад поместья Пурсоулов.
Он был готов к тому, что незаконное аппарирование вызовет тревогу, но всё было тихо. Значит, в этом доме его всё ещё считали своим.
Лестрейндж осторожно поставил мальчика на землю и тихонько подтолкнул:
- Иди, Невилл. Там тебя ждут.
Когда мальчик повернулся к нему спиной и неуверенно заковылял к дому, Родольфус поднял палочку:
- Обливиэйт.
Он не мог видеть, но знал, что сейчас выражение лица ребёнка из перепуганно-застывшего стало спокойным и безмятежным, разве что слегка недоумевающим.
- Боюсь, малыш, в будущем тебя ждут проблемы с памятью, но поверь, это лучше, чем почти каждую ночь просыпаться от кошмаров.
Оставаясь в тени, Лестрейндж дождался, пока Невилл добрался до дома, вскарабкался на крыльцо и стал скрестись в дверь.
- Кто там? – раздался взволнованный старческий голос. Дверь открылась. – Невилл? Детка, как ты здесь оказался? Ты с мамой? С папой? Алиса! Фрэнк! Где вы? Здесь есть кто-то?
Близоруко щурясь, старик всматривался в темноту.
Родольфус отступил дальше, хотя старик вряд ли мог его заметить.
- Простите, профессор. Я снова подвёл вас после того, как вы столько для меня сделали. Я оказался плохим учеником. Простите.
Дверь захлопнулась. Он сделал всё, что смог. Пришло время возвращаться.
========== Часть 27 ==========
Глава 27.
- Идиот! Слизняк! Слюнтяй! Тряпка! Размазня! – орала Беллатрикс. – Всё мнишь себя светлым рыцарем без страха и упрёка? Так рыцари не пытают и не вырезают целые семьи, ты забыл? А они не забыли, никто из них ничего не забыл. Ты хоть понимаешь, что только Лорд может спасти твою жалкую шкуру? И вот, вместо того, чтобы заставить Лонгботтомов признаться, где искать Повелителя, ты устраиваешь этот цирк и утаскиваешь мальчишку! Ах, ну да, твоя нежная душа не может забыть, как вы с Алисой валялись на травке и бренчали на рояле. Ты понимаешь, что ты сделал?
- Понимаю, - негромко ответил Родольфус. – Понимаю, что все мы сделали и насколько призрачными стали наши шансы вырваться из кольца.
- У тебя все мысли лишь о том, чтобы сбежать. Когда ты стал трусом, Родольфус?
Как ей объяснить, что он боится не за себя – на себя он давно махнул рукой, в тот самый момент, когда его пальцы хрустнули, зажатые между дверью и косяком. Он боится за них, двух самых близких ему людей в этой жизни. Они – всё, что у него есть.
Не дождавшись ответа, Беллатрикс обожгла его злым взглядом и отвернулась. Мальчишка Крауч ехидно ухмылялся. Свернуть бы ему шею, всё равно ничего путного из него не выйдет, но Белла не позволит.
- Вы закончили?
- Да, - продолжает лыбиться мальчишка. – Было весело. Жаль, что они так недолго продержались.
Родольфусу мучительно хочется выпить, он бы согласился на самое дрянное огневиски, но ничего нет. Барти приносит им еду, но таскать выпивку слишком рискованно.
Мысли Родольфуса прерывает мучительный стон.
- Кто-то из них жив? – удивляется он.
- Оба живы, – отвечает Рабастан. – Если это можно так назвать.
- Спятили они, - смеётся Крауч. – Сбрендили. Чокнулись. Съехали с катушек. Сначала Алиса. Белла немного разнервничалась, когда ты удрал с мальчишкой, и слегка перестаралась. А Фрэнк свихнулся, глядя на свою дорогую жёнушку. Теперь сидят оба, трясутся и пускают слюни, точно как их сынок. Умора! Белла хотела их прикончить, но потом мы подумали, что оставить их в таком виде ещё смешнее.
Барти с вызовом смотрит на Родольфуса, но тому всё равно. Он чувствует себя так, словно попал в вязкий, тягучий кисель. Время замедлилось, оно с усилием тянется, напряжённо сопротивляясь, будто медленно растягивается пружина.
Рабастан приносит из кухни тарелку с остатками еды.
- Вот, мы тебе оставили. Ты когда в последний раз ел, Дольф?
Дольф? Раньше брат никогда его так не называл. Родольфус с усилием подносит ложку ко рту, пытается прожевать, глотает, не чувствуя вкуса.
- Через час выходим, - произносит, ни на кого не глядя. Слова выталкиваются с трудом, он продолжает вязнуть в трясине, из которой нет выхода. А потом за стеной раздаются хлопки, звучат голоса и капсула, сжимающаяся вокруг него, со звоном лопается, пружина выстреливает, время восстанавливает свой бег.
Дверь рухнула под ударом заклятий, комната заполонилась народом.
- Авада… - заорал прыщавый юнец, влетевший первым.
- Кедавра, - лёгкое движение палочкой, луч зелёного огня, и юнец рухнул с остекленевшими глазами. Авада Кедавра считается неотразимым заклятием, но кто сказал, что его нельзя перенаправить, если правильно к нему подстроиться? Никто не говорил, потому что это никому не приходило в голову. А у него давно мелькала такая идея, но вот шанса проверить её не было. Не попросишь же кого-то специально метнуть в тебя Аваду. Да и не было уверенности, что сработает. А ведь сработало. Он был прав.
- Акцио! – Лестрейндж подхватил палочку убитого аврора. Мозг, годами тренированный координировать движения обеих рук, работал быстро и чётко. Правая рука – боевые заклинания, левая – защитные. Гибкие пальцы, пусть и отвыкшие от рояльных клавиш, безошибочное выполняют сложные движения.
- Редукто! Протего! Экспульсо! Бомбарда! Депульсо!
Первая волна нападавших смята, авроры вынуждены отступить. На полу остаётся несколько тел. Юнец, пытавшийся использовать аваду (не стоило бросаться непростительными заклятиями, мальчик, разве тебе это не объяснили?), рядом с ним такой же юный, похожий на подростка. Этот неудачно наскочил на Беллу. Кто прикончил третьего, Родольфус не заметил, да и какая разница?
Теперь авроры действуют острожнее, прячутся, заклинания летят реже, но прицельнее, отражать их сложнее. Где-то рядом истерично вопит Крауч, посылая направо и налево по большей части бестолковые заклятия. Да, парень, это тебе не пленных пытать. Рабастан бледен и сосредоточен. Он не воин, но он будет сражаться, не отступит, не бросит их, не сбежит. Хотя сбежать невозможно. Барти пытается аппарировать, но первое, что делают в таких случаях авроры – накладывают антиаппарирующие заклятия, уж кому, как не сыну главы Департамента по магическому законодательству это знать. Законодательству… - не останавливая заклятий, Родольфус усмехается. – Магическому беззаконию звучало бы точнее.
Белла… Его супруга, как всегда, самозабвенно сражалась, упиваясь горячкой боя, похожая на грозную валькирию, решающую, кому предстоит умереть. Опасность, смерти, кровь и боль лишь возбуждали её. Родольфус почувствовал, как и он, вслед за ней, поддаётся этому мрачному возбуждению. В такие моменты, сражаясь плечом к плечу, прикрывая друг другу спину, они были близки, как никогда. И Родольфус не в силах отказаться от этих моментов, хотя они оплачены его кровью и, в гораздо большей степени, кровью других, зачастую ни в чём не повинных людей. Но не в этот раз. Сейчас бой шёл на равных, вернее, с явным превосходством противника, но когда это их останавливало!
Лестрейндж отбил направленное в жену заклятие, Белла послала боевое заклинание в аврора, пытавшегося воспользовавшегося его сосредоточенностью на её защите. Их глаза на секунду встретились, они улыбнулись друг другу и между ними проскочила давно забытая искра, как тогда, в самом начале.
- Импедимента! – пока Родольфус прикрывал Беллатрикс, кто-то из авроров метнул заклятие в Рабастана. Тот споткнулся, его движения замедлились.