- Ступефай! – брат падает.
- Сектусемпра! – выкрикивает Родольфус, направив палочку на противника Рабастана.
- Редукто! – добавляет Белла.
Заклинания складываются и аврора разрывает в кровавые клочья. Эффект, возможный лишь у по-настоящему близких людей.
Их осталось двое. Крауч не в счёт. Папочка поможет, а не поможет, и чёрт с ним. Если бы не проклятый гадёныш, их бы уже не было в этой убогой дыре, не было бы в Британии, и пусть Белла смотрела бы на него не с восторгом, как сейчас, а с отвращением, как вчера, но они все были бы живы и в безопасности. И Фрэнк с Алисой нянчили бы своего малыша, а не валялись в углу окровавленной грудой без проблеска мысли и сознания.
Отвлёкшись, он едва не пропускает удар. Но Беллатрикс парирует, метнув на него злой взгляд. Да, в бою не стоит думать ни о прошлом, ни о будущем. Ещё один аврор взмахивает палочкой. Родольфус успевает считать по губам «Ав…» и кричит первым. Один раз удалось развернуть, но повторить он не рискнёт, лучше метнуть в противника собственную. Ещё одна зелёная вспышка, ещё один гвоздь в крышку гроба. Два непростительных заклятия за один бой, его третий убитый, а в общем пятый. Они обречены, но авроры дорого заплатят за свою победу.
Заклинания летят со всех сторон. В какой-то момент , отбиваясь от массированной атаки, Родольфус не успевает среагировать.
- Экспульсо! – синяя вспышка бьёт Беллу в грудь. С ужасом он смотрит, как его прекрасная жена падает навзничь, так и не выпустив палочку.
Ответное заклинание Родольфуса отшвыривает нападавшего с такой силой, что тот сползает по стене. Шея вывернута, глаза застыли. С ним покончено, но поздно, поздно…
Перед Лестрейнджем вырастает темнокожий громила. Родольфус уклоняется от атаки, но сзади что-то толкает в повреждённое плечо. Крауч продолжает не глядя палить заклинаниями, идиот! Удар слабый, но его достаточно, чтобы онемевшие пальцы на миг разжались, выронив палочку.
- Акцио, - мгновенно реагирует бугай и тут же, без передышки, – Экспеллиармус!
Чужая палочка предательски выскальзывает из рук. Он безоружен. Это конец. Родольфус выпрямляется, с вызовом глядя на противника. Тот смотрит ему в глаза, но добивать не спешит.
- Инкарцеро! – руки туго стягивает верёвка. Решили взять живьём.
- А это у нас кто? – авроры вытаскивают из-под стола упирающегося мальчишку. – Крауч? Сын Барти Крауча? Ты что здесь делаешь?
- Это не я! Это всё они! Они меня заставили! – верещит мальчишка. – Это он, он всё придумал, - кивает он на Родольфуса. – Я не виноват, я не хотел, это не я!
Пока авроры хлопают глазами, пытаясь разобрать что-то в этом истошном визге, кто-то из них обнаруживает Лонгботтомов.
- Аластор, Кингсли, смотрите! Это… это…
Паршивое это зрелище, мысленно соглашается Родольфус и понимает, что сейчас, похоже, ему придётся ответить за всех. Белла и брат без сознания, Крауч сам пускает пузыри и сопли не лучше пленников, он – единственный, кто остался на ногах.
Кингсли (так зовут темнокожего) вскидывает палочку. Родольфус переводит взгляд на Беллу. Увидеть её в последний раз, умереть, глядя на её прекрасное лицо.
- Авада…
- Кингсли, стой. Хочешь подарить ему быструю и лёгкую смерть? Пусть гниёт в Азкабане до конца своих дней. Там он быстро превратится в такое же… в такого же… - аврор, не находя слов кивает на Фрэнка, трясущего головой и размазывающего по лицу слюни и сопли.
Кингсли опускает палочку, отходит, опускается рядом с Лонгботтомом и заботливо начинает его обтирать. Один из оставшихся авроров бьёт Родольфуса по лицу. Удар настолько силён, что ему не удаётся удержаться на ногах. Остальные охотно присоединяются к избиению.
Сначала его просто бьют, потом авроры вспоминают, что они всё-таки волшебники. В ход идут пыточные и ритуальные заклятия. Вскоре всё тело превращается в единый комок боли, одежда пропитывается кровью, во рту металлический привкус, перед глазами плывёт алая пелена, губы искусаны в кровь, но уже не удаётся удержать ни стоны, ни крики.
Последнее, что он видит, перед тем, как отключиться – торжествующее лицо Робардса. Губы аврора растягиваются в довольной ухмылке, он что-то произносит, но Родольфус уже не может понять, что.
========== Часть 28 ==========
Глава 28
Воспоминание растаяло. Гермиона вздрогнула, с трудом возвращаясь в настоящее. Остальные тоже выглядели ошеломлёнными и подавленными. Невилл, не таясь, вытирал слёзы. Августа, казалось, постарела на десять лет. Родольфус ушёл глубоко в себя. Дамблдор выглядел мрачным, и девушка догадывалась, почему.
Она не могла решить, помогут или ещё больше навредят Лестрейнджу эти воспоминания. Судя по недовольному выражению лица Робардса, тот думал примерно так же, и потому сразу пошёл в атаку.
- Ну и что кардинально нового мы узнали? Да, Лестрейндж сам не применял заклятие Круциатуса, но вы же видели, именно он захватил Фрэнка и передал его в руки своей обезумевшей жены. Да, он не позволил ей замучить Невилла. Хвала Мерлину,случается, что есть предел жестокости даже у самых отъявленных мерзавцев, но вы сами видели, на что способен этот… (Робардс сделал эффектную паузу) Пожиратель, вы видели, как легко он швырялся непростительными заклятиями, вы видели, как ему нравится убивать!
«Положим, непростительными заклятиями он швырялся, когда видел, что вот-вот их швырнут в него самого, - подумала Гермиона, - он просто сработал на опережение. Он уже тогда был старше, опытнее и сильнее авроров, участвующих в захвате.»
Однако девушка не могла не признать, что словах Робардса есть доля правды. Шальные глаза Родольфуса, рот, перекошенный в безумной гримасе, ликование во взглядах, которыми он обменивался с Беллатрикс каждый раз, когда их заклятия достигали цели, производили пугающее впечатление. Гермиона понимала, что Лестрейнджу нравилось не убивать, а сражаться, он отдавался бою всем своим существом и растворялся в нём со всей страстью, на которую был способен, но кто будет разбираться в таких тонкостях!
- Ты видел, что Беллатрикс безумна, - обратилась к Лестрейнджу старуха, - ты не мог не понимать, чем всё это кончится, ты не хотел этого, так почему же ты её не остановил?
- Я не мог, - не поднимая головы, ответил тот.
Гермиона ожидала, что старуха разразится бранью, оскорблениями и проклятиями, но она лишь покачала головой. Очевидно, понимала, что остановить Беллу не смог бы никто.
- Августа, я полагаю, вы имеете все основания настаивать на применении к Лестрейнджу поцелуя дементора, - проникновенно обратился к ней Робардс. – После того, что Лестрейндж сделал с вашей семьёй, на что обрёк ваших близких!
- Пусть решает Визенгамот, - ответила старуха.
- Но если вы обратитесь к Визенгамоту с ходатайством, ему будет легче принять решение…
- Сами справятся, - отрезала Августа. – Я сказала – пусть решает Визенгамот. Я узнала то, что хотела, больше мне здесь делать нечего. Не провожай меня, Невилл, - остановила она внука, - тут полно бездельников, они мне помогут.
Лицо Аберфорта немного посветлело. Робардс, напротив, скорчил недовольную гримасу, но связываться со старухой не рискнул и настаивать не стал.
«Что он сказал, когда смотрел на Лестрейнджа там, в лесу?» – почему-то Гермионе казалось, что это очень важно – понять, что произнёс Робардс, окинув взглядом сначала Алису и Фрэнка, потом Лестрейнджей и Крауча. В его глазах определённо было торжество, но это понятно – последние сторонники Волдеморта, наконец, попали в руки его людей, пусть даже и при таких печальных обстоятельствах, но что же он сказал?
- Хотя, - Робардс почувствовал, что идея с поцелуем дементора не находит поддержки и вряд ли схватка почти двадцатилетней давности, где авроры показали себя, прямо скажем, не лучшим образом, так сильно впечатлит Визенгамот, в отличие от истории со спасением Невилла и тем обстоятельством, что непосредственно в пытках Лонгботтомов Родольфус не участвовал, - может, и правда, не стоит беспокоить Визенгамот. Достаточно вернуть Лестрейнджа в Азкабан.