- Ну, это мы ещё посмотрим, - погладил бороду Аберфорт. – Уильям, я правильно понимаю, что Родольфуса нельзя будет доставить на слушание?
Колдман искоса взглянул на него.
- Я не привык спускать псу под хвост свою работу. Пусть лежит, если тебе так хочется его защищать, то думаю, в его отсутствие это лучше удастся.
«Это уж точно,» - мысленно согласилась с Колдманом Гермиона.
- Извините, но у меня много работы, - попрощался с ними медик. – И так полдня на Лестрейнджа угробил.
- А мне пора побеседовать с Робардсом о делах прошлых и нынешних, - Кингсли махнул рукой ребятам и Аберфорту и аппарировал.
- Невилл, ты как? – Гермиона пытливо взглянула на друга.
- Как Колдман, - хмуро ответил Невилл. – Лестрейндж схватил отца. Лестрейндж спас меня. Он убил авроров. Глава аврората отправил моих родителей прямиком в руки Пожирателей и ждал, чтобы те их замучили. Лестрейндж не пытал моих родителей, зато я применил к нему пыточные заклятия. Кого мне ненавидеть, кого благодарить, что мне теперь думать о самом себе?
Мне сейчас кажется, - добавил он тихо после небольшой паузы, - что Лестрейндж прав, что все одинаковы, и мы, и они.
- Нет, Невилл, это не так, - мягко обнял его Аберфорт. – И Родольфус Лестрейндж, если быть к нему справедливым, сам служит опровержением своих слов. Люди разные, и то, какие они, не всегда определяется стороной, которой они служат. Среди нас встречаются мерзавцы вроде Робардса и Петтигрю, среди сторонников Волдеморта есть достойные люди. Более того, люди меняются. Иногда в худшую сторону. Ни Робардс, ни Петтигрю не родились мерзавцами. Иногда в лучшую, если у них хватает на это сил, как Родольфус и Северус, как Джеймс Поттер, Сириус и Регулус Блэки. В каждом из нас есть и светлая, и тёмная сторона, и лишь сам человек решает, что он выберет.
Жизнь разводит людей по разные стороны, подчас вынуждает их заниматься тем, что им совсем несвойственно. Да, разумеется, каждый отвечает за свои поступки, но иногда просто не понимает, как вырваться из западни, в которую попал. Ему надо лишь немного помочь. И тогда, возможно, завтра он поможет кому-то ещё. Конечно, его можно в эту западню глубже толкнуть, но на кого тогда он завтра выплеснет свою боль, злость и ненависть?
Невилл, внимательно слушавший Аберфорта, вдруг помрачнел ещё больше.
- Мама сказала, что отец что-то сделал Лестрейнджу… что не должен был делать… что ей очень жаль. Что-то с рукой?
- Не знаю, Невилл. Родольфус никому не рассказал, что произошло. На шестом курсе вернулся из Хогвартса на рождественские каникулы и заявил, что больше играть не будет, потому что повредил руку. Как это случилось, от него не добились.
- Папа мог успеть, он уже выхватил палочку, но когда узнал Лестрейнджа, остановился. Я хочу знать…
- Да оставь ты его уже в покое, - возмутилась Гермиона.
- Да, Невилл, - поддержал её Аберфорт. – Я думаю, ты успел убедиться: Родольфуса невозможно заставить говорить, если он говорить не хочет. А об этом он не говорит уже почти тридцать лет.
Невилл неопределённо пожал плечами. Время поджимало, ребята и старик разошлись.
========== Часть 31 ==========
Глава 31
8 643… 8 644… 8 645… 8 646… Пот заливает глаза, сердце колотится о рёбра так, словно вот-вот разломает грудную клетку. Он и не представлял себе, насколько ослаб. Раньше размашисто вышагивал эти 10 000 шагов, почти не запыхавшись.
8 647… 8 648… Колдман очень неохотно дал разрешение на выписку и предупреждал не напрягаться. Похоже, правильно предупреждал.
8 649… 8 650… 8 651 … Он всё-таки добьёт эти проклятые 10 000, он…
В глазах потемнело, к горлу подкатила тошнота, рот наполнился горькой слюной, колени будто ватные. Родольфусу пришлось схватиться за стенку, чтоб не упасть. Он ненавидел собственное бессилие, но лгать себе бесполезно – он слишком слаб. Он должен отдохнуть. Всё равно сбился. Лучше закончить потом, чем упасть в обморок и валяться на полу неизвестно сколько. Мысль начать сначала Лестрейндж отверг – понимал, что не выдержит.
Слабость немного отпустила, так что он смог добраться до кувшина с водой, сделать несколько глотков и обтереть лицо. С тошнотой удалось справиться.
Родольфус вытянулся на кровати и закрыл глаза. Плохо дело. А ведь тут даже дементоров нет.
- Хозяин, - писклявый голосок откуда-то из-под ног. Ну да, ещё и это ходячее недоразумение.
- Кто разрешил открыть рот? – не открывая глаз, нахмурился Лестрейндж. Хотел рявкнуть, но голос не слушался. – Сидеть тихо, на глаза не показываться.
Браш обиженно засопел, но умолк.
Гермионы тут нет, - усмехнулся про себя Лестрейндж. - То-то бы сейчас выслушал пламенную речь за предоставление прав и свобод домашним эльфам. Всё-таки только маглорождённая - по отношению к Гермионе Родольфусу даже мысленно не хотелось произносить слово «грязнокровка», - могла до такого додуматься. Хотя, ей, кажется, всё равно, кого защищать. Вон, и его перед Робардсом защищала. Не вышло бы ей это боком. Впрочем, её-то Аберфорт сумеет отстоять, на это у него сил и влияния хватит. И Поттер, их священное знамя борьбы с Волдемортом, не допустит, чтобы с его напарницей дурно обошлись. А вот что будет с ним?
Конечно, то, что он дожидается решения не в стылой, продуваемой ледяным ветром камере Азкабана в окружении разъярённых прошлыми побегами дементоров, а в грязном номере дрянной гостиницы, хозяин которой сотрудничает с аврорами, под домашним арестом, можно счесть хорошим знаком, но Родольфус давно не верит в знаки. Он знает, как быстро такой знак может обернуться насмешкой судьбы. Пока решение не принято, пока не наступила определённость, расслабляться нельзя, иначе потом можно и не собраться.
Ждать, не имея возможности ровным счётом ничего предпринять, невыносимо мучительно. Ходить нет сил. Работать с книгами не даёт нервное напряжение, которое он обычно сбрасывал через ходьбу. Замкнутый круг. Родольфус знал – валяться на кровати, глядя в потолок и размышляя о безотрадности будущего – первый шаг к тому, чтобы сдаться. Именно так начинали все те, кто очень быстро после этого замыкался в себе, переставал есть, смотрел в одну точку, раз за разом переживая самые мучительные и горькие моменты своей жизни и, в конце концов, сходил с ума или просто тихо угасал. Надо было за что-то зацепиться в этой жизни, за что-то, что дало бы ему цель и смысл. Тогда силы обязательно придут. Он искал и не находил. Разве что брат. Он должен выжить очередной раз хотя бы ради того, чтобы вытащить брата. Как это сделать, он будет думать потом. Сейчас главное – выжить.
За окном послышалось хлопанье совиных крыльев, застучали окна, зашуршала бумага. Пришёл новый выпуск «Ежедневного пророка».
- Принеси газету, - по-прежнему не открывая глаз, отрывисто бросил Лестрейндж.
Эльф, подчиняясь предыдущему приказу, ничего не ответил, но через минуту на грудь Родольфусу лёг свежий номер. Лестрейндж быстро просмотрел заголовки. Всё та же трескотня о войне, о победах, о потерях, за которые враг непременно ответит и за которые отомстят друзья. Имён было мало, и по большей части незнакомые. Тех, кого он боялся увидеть в списке погибших, не упоминали. Если, упаси Мерлин, с кем-то из них что-то случится, об этом будут трубить в каждой строчке. По крайней мере, о ней… Узнать о брате можно другим способом.
- Выписку из Гринготтса.
В этот раз ждать пришлось дольше. Родольфус быстро пробежал взглядом колонки цифр, слегка приподняв бровь. Да, аппетиты Лорда растут. Банк сопроводил выписку запросом на увеличение лимитов для Рабастана. Лестрейндж решил пока оставить всё как есть. О нём в газетах не упоминалось, пусть считают, что он в плену и не имеет доступа к банку. Гоблины болтать не будут.