Женя стала судорожно собирать свои денежки, хватая их горстями прямо с пылью и сухими иглами, засовывала под футболку. Собрав все монеты, поднялась и с искажённым лицом приблизилась к Нике.
— Я тебе этого не забуду, крыса, — прошипела Женя и ушла в палатку.
Стася тем временем преспокойно заваривала лапшу кипятком из общего котла.
— Я сам. — Гордей забрал у Стаси черпак и залил свою порцию.
То же сделала Ника, оставив подберёзовик на потом. Пыл ссоры с Женей прошёл, как только Ника догадалась, что теперь даже Гордей и Стася перестали брать друг у друга еду.
Ника и сама стала побаиваться делить съестное с остальными. Как-то уж очень явно менялись их лица, когда они видели и поднимали монеты. Что-то настолько злобно-отвратительное проступало, что хотелось отойти от них как можно дальше. У Ники, конечно, и красть-то особо нечего — всего один кольцевик. Но и на него могут позариться.
И тут Ника вспомнила о монете, найденной в церкви. Ну ладно, не найденной. Но не украденной же. Пусть будет унесённой. Хорошо, что у Ники кроссовки были целый на размер больше (чтобы можно было надеть шерстяные носки). Монетки, спрятанные под стельку, не мешали ходить и не звякали, как у Стаси.
Ребята закончили есть и заварили чай из пакетиков. Каждый в своей кружке. У Ники же лапша только разбухла. Стоило ей намотать первую часть кудряшек на вилку, как из своей палатки вышла Женя.
— Ты жрёшь, как свинья, — бросила Женя через плечо, заливая свою порцию кипятком.
Ника, ничуть не расстроившись, стала медленно втягивать в себя лапшу, намеренно громко чавкая. Потом ещё и ещё, пока Гордей и Стася не прыснули со смеху.
— Тупое стадо, — выплюнула Женя и ушла в кусты. Потом вернулась и снова залезла в палатку.
Тем временем Стася и Гордей закончили завтрак и ушли к ручью. Ника аккуратно поставила свою коробочку с лапшой на землю и, стараясь не издавать лишних звуков, осторожно взяла Женину порцию и чуть её переставила. Затем передвинула складной стульчик. И вернулась на своё место громко хлюпать.
Женя выбралась из палатки и ожидаемо споткнулась о стульчик. Пробежав два больших шага, ногой задела свою утреннюю порцию лапши. Влажные кудрявые макарошки комом шмякнулись на землю.
— Ты это сделала, а? — накинулась Женя на Нику.
— Что? — наивно захлопала глазами Ника.
— Что? — передразнила Женя. — Сама неудачница и жируха, и другим хочешь нагадить? Да я тебя…
Но Ника снова сумела увернуться. Поборов желание наподдать Жене сзади, Ника демонстративно отряхнула руки и, краем глаза заметив вернувшихся Гордея и Стасю, громко произнесла:
— Жень, что-то ты какая-то нервная стала. Агрессируешь, ведёшь себя деструктивно. Твой негатив разрушает нашу командную работу.
— Собираемся, — скомандовал Гордей.
Женя, пыхтя и раздувая ноздри, кинулась к своей палатке. Когда всё было собрано, Гордей кивнул на оставленную Женей на земле лапшу.
— Положи в свой мешок.
— Ещё чего, — фыркнула Женя.
— Нельзя оставлять мусор в лесу, — поучительно произнесла Стася.
— Тебя забыла спросить.
— Убери. — Гордей подошёл почти вплотную к Жене и указал на коробочку.
— Да пошёл ты.
Гордей схватил Женю за шею, с силой заставил упасть на колени и подтащил к валявшейся на земле коробочке с вываленной лапшой.
— Или ты сейчас же уберёшь, — прокричал Гордей в ухо брыкающейся Жене, — или я тебя заставлю всё это сожрать!
— Ладно, ладно! — проорала Женя так громко, что где-то взлетела стая птиц.
Запихнув неудавшийся завтрак в свой мешок для мусора, Женя выпрямилась, покрасневшая и растрёпанная.
— Как же я вас всех ненавижу.
— И мы тебя тоже, — сладенько улыбнулась Стася и послала воздушный поцелуй.
Гордей привёл остальных на полянку, где они встретились ночью.
— И зачем мы сюда пришли? — спросила Стася, когда он остановился за кромкой деревьев и сбросил рюкзак на землю.
— Проверим-ка кое-что. — Гордей достал свой металлоискатель. — В прошлый раз она нас к монетам привела.
Видимо, речь шла о Нике, хотя Гордей на неё даже не глянул. Но все тут же побросали свой скарб и разбрелись по полянке.
— Вам не кажется, что здесь как-то натоптано? — Ника, единственная из всех, не решалась выйти на открытое место. Она так и стояла у брошенных рюкзаков и рассматривала примятую сухую траву и листья.
— Ну, мы же ночью сюда приходили, — отозвался Гордей, сосредоточенно глядя под ноги.
Но следов было слишком много. Куда больше, чем оставила их маленькая компания.