В тишине, пока Женя рассматривала буквы, Гордей зашёл ей за спину и внимательно посмотрел на Стасю. Та, будто что-то вспомнив, широко раскрыла глаза. И тут же прищурилась. Гордей коротко кивнул, и она ответила тем же.
В следующий миг Гордей ударил Женю в спину, и когда она повалилась на валун, заломил ей руки. Стася прижала её голову к камню, но из-за повреждённой руки не могла держать крепко, так что кричащая Женя вполне могла вырваться.
— Помогай! — крикнул через плечо Гордей.
Ника бессмысленно топталась сбоку, происходящее попросту не умещалось в голове.
— Что? — тупо спросила Ника.
— Держи давай! Или режь!
— Зачем?
— Зачем?! Да ты дура, или как?! Без жертвы клад не откроется!
— Но почему…
— А ты думаешь, зачем мы взяли её с собой?! — голос Стаси потерял весь звон, и теперь звучал низко и мерзко. — С чего я всю дорогу её терпела, а?!
И Стася резко ударила брыкающуюся Женю головой о камень.
— Режь давай! — приказал Гордей. — Или держи!
— Давай серп, я сама порежу! — Стася протянула руку, но Ника вместо того, чтобы отдать серп, вцепилась в него и стала пятиться. Стася, ругнувшись, бросила Женю, в один прыжок оказалась перед Никой, выхватила серп, а Нику толкнула в грудь, так что та оступилась и ударилась затылком о каменную стену.
Стася же мигом вернулась к камню, где алые лучи уже добрались до корней дерева. Сквозь пелену Ника слышала крики Жени, какую-то толкотню, потом резкий миг тишины и звук капель, падающих на гладкую каменную поверхность.
Гордей выпустил Женю, она отпрянула, держась за лицо. Значит, хотя бы не убили, уже хорошо. Даже со своего места Ника смогла различить, как кровь собралась на макушке камня кругленькой лужицей, а когда лучи солнца сомкнулись на ней, кровавый кружок стал растекаться по желобкам между выпуклыми буквами.
Все в оцепенении наблюдали, как струйки истончались и тянулись к земле, покрытой мхом. В ушах стучал собственный пульс, и каждый удар приближал…
Струйка достигла земли. Солнце скрылось. По пещере пронёсся вдох. Стены и пол дрогнули, эхом прозвучал чужой глубокий голос. Дерево истошно заскрипело и стало крениться. Треща и вытаскивая из камня голые кривые корни, оно наклонялось, пока не упёрлось макушкой в стену.
Наступила тишина. Потом Стася сделала осторожный шаг к торчащим корням, с которых осыпался песок и мелкие камешки. Ещё шаг. Приподнялась на носочки, вытянула шею. И ахнула.
— Там золото. — Стася обернулась. Её бледное лицо стало будто фарфоровым — совершенно разгладилось, потеряло всякое выражение. Только огромные глаза выпучились, а челюсть сползла вниз. — Много золота.
Гордей подступил и тоже ахнул, заглянув в открывшуюся пропасть. За ним Женя, у которой кровь стекала по шее. Когда и у неё отвисла челюсть, она слабо опустила руки. Кровь с брови и от уха стекала черной полосой, пропитывая футболку. Но боль её нисколько не волновала. Внизу сверкало золото.
Ника со своего места видела только корни и часть пропасти, а заглянуть туда было равносильно самоубийству. Из разверстой каменной пасти исходил ужас. Почти осязаемый, живой, пульсирующий. Он струился и клубился вокруг, грозя поглотить их всех разом.
— Как нам его достать? — деловито спросила Стася.
— Кому-то придётся спуститься и передавать наверх, — так же деловито отозвался Гордей.
— Я не могу, у меня рука, — тут же произнесла Стася.
— А я не пролезу, — сказал Гордей, и они оба повернулись к Жене, у которой уже половина футболки стала тёмной от крови. — Она тоже не сможет. — Он нашёл пустым взглядом Нику, так и лежавшую у стены. И разочарованно цыкнул. Снова повернулся к Стасе. — Ты полезешь.
— Я не могу, — затрясла головой Стася.
— Давай.
— Нет. Нет! — закричала Стася, когда Гордей подступил и просто толкнул её в грудь.
Пара шагов, нелепый взмах руками, и Стася, оступившись, спиной вперёд полетела в яму.
Раздался глухой удар и вскрик.
— Я не… — Потом Стася закричала так надрывно и протяжно, что по стенам пещеры прошла дрожь.
— Добро пожаловать, — произнёс глубокий мужской голос. — Я давно вас жду.
Стася продолжала вопить, а остальные двое даже не шелохнулись. Так и стояли, безучастно пялясь в пропасть.
Ника, у которой от вопля Стаси разом свело все конечности, на животе поползла к камню. Подтягиваясь на локтях, заставляла себя двигаться, хотя звук воя грозил глухотой. Да ещё этот жуткий голос, всё время что-то говоривший, причём на разные лады, будто сплетение речи разных голосов и времён.