— Я могу идти? — спросил он отца.
— Можешь, — ответил тот.
— Гуд бай! — сказал Рауль капитану.
— Прощайте, господин Рохас! — сказал тот. Они вышли на улицу. Рауль достал сигареты и закурил.
— Ты куришь, сынок? — удивился Жора.
— И пью, — ответил сын.
— Тебя не били полицейские? — Жора достал платок и протянул Раулю, — Вытри губы. Они в крови.
Рауль плюнул на платок и стал вытирать губы.
— Слева, — подкорректировал Жора.
— Нет. Не били, — сказал Рауль.
— А этот синяк на скуле?
— Это в баре, — неохотно ответил он.
— Ты как там оказался?
— Пошел гулять. Ты же вырубился, а мне скучно стало. В Венесуэле в это время день.
Они сели в ближайшем баре. Жора заказал два бокала пива.
— Ты — гей? — спросил он, глядя прямо в глаза Рауля.
— Я? Нет. С чего ты взял? Чушь! — Рауль даже не отвел взгляда.
— Но тебя арестовали в клубе для геев!
— Твою мать! — выругался Рауль, — Там не написано, что это клуб для геев.
— Но ты же видел, что там нет девушек?
— Это был уже третий клуб. Я был уже пьян, как цирковой скрипач, и не различал лиц. Там крутились грудастые телки. Я же не знал…
— Ты взял у меня деньги? Сколько там было?
В этом месте Жоре показалось, что Рауль покраснел, насколько можно это выражение отнести к его смуглой коже.
— Тридцать тысяч, наверное. Я не считал. Я отдам. У меня есть деньги. Я просто не знал, где разменять доллары!
Они молча пили пиво. Каждый думал о своем. Кравец думал о том, что его сын не так уж прост. Вряд ли о том же думал его сын. К тому же Кравецу было чертовски жалко, вот так просто взять и отдать полицейскому сто штук, заработанные тяжким трудом.
— Мне пришлось заплатить сто пятьдесят тысяч за то, чтобы тебя выпустили, — сказал он, слегка завысив сумму.
— Я тебя не просил, — нахмурился сын.
— Тебя могли посадить в тюрьму. Ты парня покалечил.
— Так ему и надо, пидору, — рассмеялся Рауль.
— Когда у тебя обратный билет? — спросил Кравец.
— О!!?? Ты уже хочешь избавиться от меня? — с горькой усмешкой спросил сын.
— Если честно — ты доставил мне очень неприятные моменты, — сказал Жора.
— Дети — это не только радость, но иногда и проблема! Папка.
Георгий почувствовал неприятный холодок в голосе сына. Тот осторожно трогал пальцем разбитую губу.
— Не трогай! Заразу занесешь! — сказал Кравец, — Ладно, Рауль. Вот тебе ключи. Иди домой, прими ванну и отдыхай. Я пойду на работу. Вернусь в семь часов. Никуда без меня не уходи! Телевизор посмотри. Там диски есть с фильмами.
— Хорошо, папа, — ответил кротко он.
— А когда мы тебя женим, Жорка? — смеялся Павел, заметив, что Жора незаметно с интересом поглядывает на двух блондинок, сидящих за столиком напротив. Девушки кокетничали, заметив, что они вызвали интерес у этих, в общем-то еще не дряхлых, наверняка, небедных, пятидесятилетних интеллигентных старцев. Говорили громко и вызывающе.
— Я не хочу быть содержанкой! Я хочу сама всего добиться! — говорила одна, посасывая коктейль через трубочку.
— А что плохого в том, что красивый молодой человек будет тебя обеспечивать? — удивилась другая.
— Красивые и молодые все разобраны! Нам с тобой, Юла, остались лысые и пузатые…
— Да ладно! Игорек еще молодой…
— Он женат, твой Игорек… — захохотала первая. — Ты забыла?
— Ну и что? Я, между прочим, моложе его жены на семь лет! И не такая толстая…
— Но живет-то он с ней!
Надрывался высоким, хриплым фальцетом пожилой, кудрявый певец, манерно извиваясь в конвульсиях сладострастного пароксизма.
— Да ему уже поздно! Фитилек уже погас! А? Жорж? Погас фитилек? — спросил, смеясь собственной шутке, толстяк Юрка, пуская дым в лицо Георгию.
— Да нет. Он еще поглядывает на крошек. Поглядываешь, А? Жорик?
— Фитилек дрюкаешь тайком? — хохотнул Юрка.
— Женщины любят ушами, а мы старички любим глазами, — не обижался Жора на своих друзей. Женатики всегда подкалывают холостяков, хотя и втайне завидуют им. — Юра, тебе уже хватит. А то жена ата-та надает! — посоветовал Жора Юрке, заметив, что он снова разливает.
— У нас — патриархат, Георгий Львович! Бабу надо держать в узде! Ты вот не смог держать своих баб в узде и оттого сейчас вынужден пользоваться услугами дешевых проституток и хулить семейные ценности! А вот что я вам замечу. В истории педагогики гораздо больше примеров, когда только благодаря стараниям родителей дети становились великими. Гоголь, Толстой, Тургенев…