— Чем отличился Вестингауз? — лениво спросил виконт.
Но Феофану Ивановичу не суждено было высказаться.
Дверь снова раскрылась, впустив на этот раз в комнату доктора Лепсиуса.
Здесь читатель, во избежание обременительных церемоний, сам может вставить «здравствуйте», «как поживаете» и прочие фразы, служащие обычным словарем между цивилизованными людьми. Я пропускаю все это и начну с того, как доктор Лепсиус, согласно своей профессии, стал орудовать своими инструментами.
Каждый доктор должен иметь: трубочку, рецептную книжку, часы, щипчики для нажима на язык и — желательно — электрический фонарик с головным обручем. Все это у Лепсиуса имелось. Все это он извлек и приступил к делу.
— Давненько я вас не слушал, ваше высочество, — бормотал Лепсиус, — пульс хорош, так, так. Цвет лица мне не нравится, шея тоже. А скажите, пожалуйста, как обстоит с теми симптомами, которые удручали вас в прошлом году?
— Вы говорите о позвоночнике? Да, они не утихают, доктор. Я бы хотел, чтобы вы ими занялись.
— Позвоночник, черт его побери! — вмешался де Монморанси. — Вот уж с месяц, как меня изводит эта беспричинная хромота, почему-то вызывающая боль в позвоночнике. Посмотрите и меня, Лепсиус.
Глазки доктора под круглыми очками запрыгали, как фосфорические огоньки. Все три ступеньки, ведущие к носу, сжались взволнованным комочком. Он вскочил, впопыхах рассыпав инструменты:
— Я должен осмотреть вас. Необходимо раздеться. Выйдемте в соседнюю комнату.
— Вот таков он всегда, — со вздохом сказал принц, когда виконт и Лепсиус скрылись за дверью, — чуть дело коснется позвоночника или, точнее, седалищного нерва, наш доктор на себя не похож, — волнуется, мечется, раздевает больного и прелюбопытно его осматривает. Когда нет причин для осмотра, он их выдумывает из головы. Я видел трех знатных бельгийцев, которых он ухитрился осмотреть ни с того ни с сего, под предлогом какой-то болезни...
Между тем в соседней комнате виконт де Монморанси лениво предоставил доктору Лепсиусу изучать его обнаженную спину. Толстяк был совершенно вне себя. Он пыхтел, прыгал, как кролик вокруг больного, бормотал что-то по-латыни и, наконец, весь замер в созерцании.
Куда он смотрит? Он смотрит на позвоночник молодого француза, изящно пересекающий его белое с голубыми жилками тело. Все как будто в порядке, но предательская лупа в дрожащей руке Лепсиуса указывает на маленькое, с булавочную головку пятнышко, ощущаемое как небольшая выпуклость.
— Вот оно, вот оно, — забывшись, шепчет Лепсиус с выражением восторга и ужаса на лице. И внезапно задает виконту нелепый вопрос, не удивляющий француза только потому, что его лень сильнее, чем все остальные способности.
— Вы очень знатного происхождения, виконт?
— В моем гербе есть лилия Бурбонов и петух Плантагенетов, доктор, — вяло отвечает француз.
— Прекрасно, прекрасно, одевайтесь, мы вам пропишем великолепные капли.
Между тем к принцу опять постучали. То был высокий, седой англичанин, пропитанный крепчайшим запахом табака.
— Лорд Хардстон?
— Он самый.
Сердечные рукопожатия. Опять «здравствуйте», «как поживаете» и пр., и пр. Но лорд Хардстон не расположен тратить время. Он оглядывается вокруг, смотрит на часы и отрывисто говорит:
— Я только что видел Чиче. Он приказывает нам немедленно открыть заседание под его председательством.
— Позвольте, но Чиче нет здесь.
— Это все равно, его председательство незримо. Дорогой принц, отпустите, пожалуйста, этого толстяка, он, кажется, доктор?
— Доктор Лепсиус.
— А, так это знаменитый Лепсиус! Рад познакомиться. Однако время не терпит. Объявляю заседание открытым от имени председателя. Прошу всех посторонних удалиться!
Лепсиус никогда не мог дождаться гонорара от постояльцев «Патрицианы». Тем не менее он уходил от них в состоянии, похожем на экстаз. Так и сейчас, прижимая к себе палку, он выскочил из № 2 А — Б с восторженным лицом и, не переставая бормотать про себя «так оно и есть», спустился к ожидавшему его авто.
Сетто-диарбекирец укоризненно посмотрел ему вслед.
— Тщеславный человек, — сказал он своей жене, — только и подавай ему людей знатного происхождения. Ему владыка папуасов интереснее, чем купец-армянин. А я бы всех этих знатных обоего пола, да еще их лакеев в придачу, с удовольствием променял на хороший салат из помидоров...
— С луком, — вздохнув, ответила его супруга.
Глава шестая. Странности содержанки банкира