Плыть под водой было для Лори пустым делом. Но тут ему еще приходилось локтем прижимать к себе узел и работать несвободной рукой, что затруднило ему плавание вдвое. Тем не менее, сжимая свои легкие, не дыша, не всплывая, Лори двигался вперед, по темно-зеленой морской дорожке, покуда не истощил весь запас набранного воздуха. Тогда он всплыл наверх и отдышался. Барка была далеко, и на ней никого не было видно. Перед Лори темнели гранитные массивы, он оказался неподалеку от места своей работы.
Спустя несколько минут он добрался до железных колец, подпрыгнул, как рыба, уцепился за них и нырнул в туннель. Здесь он был спасен окончательно. Оставалось спасти и того, кому было поручено нести на барку одежду.
Со всех ног, крепко держа свой узел, Лори бросился бежать по туннелю. Здесь было сыро, мокро, почти темно.
Невидимые скважины едва пропускали свет. Шагов через тысячу Лори добрался до лесенки, откуда неслись шум и вой, – там проходил метрополитен. Ему предстояло теперь показаться перед людьми голышом.
Как быть? Лори сел и стал раздумывать. Ага. Умные люди не растеряются ни от чего. От стащил рубашку, всунул ноги в рукава и крепко завязал ее у пояса. Штаны были готовы. Потом он поднялся по лесенке, собрал рукой деготь, стекавший на ступеньки, и вымазал себя им с ног до головы. Теперь он был исправным черным человеком с узелком в руках. Ему ничего не стоило добраться до станции подземной железной дороги, найти стену с заветным значком «м.м.», раздвинуть ее и опять через железную стену попасть в никому не известное купе, не подлежащее проездной оплате, между уборной и топкой, построенной ребятами с Чикагского вагоностроительного.
На Бруклин-стрит он слез, прошел опять через стену, минуя турникеты, и на улице остановился в задумчивости.
Что теперь делать? Надо дать знать Биллингсу в
Миддльтоун насчет барки. Но, должно быть, они уже послали туда кого-нибудь. Лори надеялся, что не дурака.
Увидит чужого на барке, повернется и уйдет. А вдруг? При воспоминании о фигуре человека, крадучись взбиравшегося на мостки, его снова пробрала дрожь.
Подняв машинально глаза, он увидел, что стоит перед большим старым домом номер 8. Тотчас же он вспомнил поручение мисс Ортон и, подойдя к массивным дверям, стал читать металлические дощечки, во множестве покрывавшие двери. Тут были самые мудрые имена. Тут жили исключительно стряпчие. Это был муравейник стряпчих. Лори с великим трудом отыскал скромную надпись:
РОБЕРТ ДРУТС
стряпчий
и через секунду уже взбирался по длинной, казенного вида лестнице, пахнувшей сыром, кошками и мусорною корзиной. Чистенькая старушка с выпуклыми глазами, в настоящую минуту сильно заплаканными, отворила ему дверь.
Тотчас же, не говоря ни слова, она взяла со стола добрую краюху хлеба и сунула ее Лори, приняв его за нищего.
— Я с удовольствием съем это, мэм, за ваше здоровье, –
сказал Лори, – но только мне нужен не хлеб, а сам мистер
Друк.
— Боба нет, – дрожащим голосом сказала мистрисс
Друк, и слезы посыпались у нее по щекам.
— Как нет? Когда же он будет?
— Ничего не знаю, – продолжала плакать старушка, –
скушайте хлебец, и, если хотите, я вам дам пудинга, но только вы не увидите моего голубчика, нет, не увидите его.
— Да что же с ним случилось? Не бойтесь, мэм, выкладывайте начистоту, я друг-приятель вашего Боба, хоть и должен но некоторым причинам ходить в таком виде.
— О боже мой, мистер, не знаю, как звать, дело-то очень непонятное. Ровнешенько, как всегда, в четыре часа приходит Боб со службы такой ласковый да веселый, я, говорит, мама, жду одну дамочку, так если придет, ведите ее прямо ко мне, – покушал и прилег у себя. Я на кухне мою посуду, вдруг четверо таких странных людей с пуговицами и спрашивают Боба. Я говорю: вы от дамочки? А они поддакнули. Провела я их к Бобу, а через минуту они вышли все вместе и Боб с ними, и бегом, бегом вниз по лестнице; Боб даже и не простился со мной. Гляжу в окно –
вижу, катит от нас черный автомобиль, и нет его. Жду час, жду два – нет Боба. А вот недавно, ох.. голубчик мой. .
Приходит полиция, запечатала Бобину комнату, у меня все перерыли, говорят, будто мой Боб обокрал нотариуса
Крафта и бежал с деньгами. .
Старушка опять разрыдалась.
Лори постоял в полном недоумении, потом вежливо поклонился старушке и вышел. Он не знал ни Друка, ни нотариуса Крафта. Он подумал не без горечи:
«Неужто и мисс Ортон замешалась в эдакое дело!»