Шагинян Мариэтта
Месс-Менд, или Янки в Петрограде
Мариэтта Шагинян
Месс-Менд, или Янки в Петрограде
ВСТУПИТЕЛЬНЫЙ ОЧЕРК. ДЖИМ ДОЛЛАР, ЕГО ЖИЗНЬ И ТВОРЧЕСТВО
В мартовское утро 1888 года на одном из вокзалов Нью-Йорка к носильщику бляха N_701 подбежал прилично одетый человек с новорожденным ребенком на руках:
- Носильщик, ваш номер? Отлично, возьмите ребенка. Да осторожней, черт возьми, если хотите заработать доллар... Ждите меня вон там, у остановки омнибусов, - я бегу разыскивать даму...
Проговорив это, незнакомец кинулся в толпу. Бляха N_701 осторожно понес ребенка на площадку, ждал десять минут, потом полчаса, потом час. Ребенок заплакал. Носильщик струсил - уж не подкинут ли ему ребенок?
Когда спустя два часа никто не появился, а на вокзале незнакомца не оказалось, носильщик сказал себе с горечью: "Вот так доллар!" - и понес ребенка в участок.
По дороге на него нашло раздумье. Дитя прекрасно одето, пеленки с метками. Что, если с незнакомцем что-нибудь случилось, а потом он хватится ребенка, разыщет носильщика по номеру и будет взбешен, узнав, что дитя в полиции! Не подержать ли его у себя дома, а тем временем поискать незнакомца?
Он понес его домой и сдал жене. Дитя оказалось прехорошеньким мальчиком. Белье было помечено "Д.Д.". Так как носильщика звали Джемсом, он в шутку назвал мальчика раза два "Джим Доллар" - и этому имени суждено было навеки укрепиться за потерянным существом и заслужить ему впоследствии широкую известность.
Родители ребенка не появлялись. Носильщик усыновил его. Он рос обыкновенным городским мальчишкой и проводил все свое время на улице, покуда бляха N_701 не скончался. Вслед за ним умерла и жена, оставив Джиму Доллару бляху приемного отца и краткую историю его усыновления.
Года полтора мальчик ведет бродячую жизнь. Он ночует под мостом и на крышах, питается вместе с собаками городскими отбросами. "В эти годы усовершенствовалось мое обоняние, - рассказывает он в краткой автобиографии. - Я узнал, что у каждого города, у каждой улицы, у каждого двора есть свой запах".
Однажды он увидел перед пивной воз с большими дорожными картонками, забрался в одну из них, прикрыл себя крышкой и заснул. Он проснулся от толчков. Вслед за тем на него полился яркий электрический свет. Высокая девица в папильотках стояла над картонкой и разглядывала его, поджав губы. Он выскочил из картонки, собираясь улизнуть.
- Я полагаю, что заплатила за картонку настоящими деньгами, - сказала девица.
- Не думаете ли вы, мэм, что купили меня вместе с картонкой? - в ужасе воскликнул Джим.
- Да, я думаю, - ответила неумолимая девица. - Ведь я беру вещи не иначе, как на вес.
Несчастный Джим не знал законов. Он искренне поверил девице и остался у нее в услужении добрых двенадцать лет.
Это были самые мрачные годы его жизни. Девица эксплуатировала мальчика, заставляя его работать даже по воскресеньям. Урывками он выучился читать и писать. Когда ему стукнуло девятнадцать лет, она внезапно подарила ему велосипед. Спустя некоторое время она снова сделала ему подарок - дюжину галстуков. Странное предчувствие овладело Джимом: не задумала ли девица женить его на себе? Как только он оформил в мозгу это предчувствие, природная любовь к свободе вспыхнула в нем, он вскочил на велосипед - и был таков.
Джим свободен. Он снова на улицах Нью-Йорка. Но тут ему пришлось на собственной шкуре испытать всю тяжесть социального бесправия: что нужды в свободе, когда нет куска хлеба! Пространствовав по фабричным окраинам Нью-Йорка, он кое-как устраивается на спичечной фабрике и становится рабочим. Резкое влияние оказывают на него два обстоятельства: первая стачка и первое знакомство с кинематографом.
Стачка, как он впоследствии писал, научила его "уменью защищаться, становясь спиной к врагу", а кинематограф привел его к той теории "городского романа", которая насчитывает в настоящее время многочисленных последователей.
Вернувшись из кинематографа, где он смотрел примитивную драму из парижской жизни, с благородным апашем и красоткой, Джим Доллар, как безумный, начинает имитировать кинематограф для своих товарищей по работе. Он собирает вокруг себя кучку молодежи, сочиняет пьесы, разыгрывает их в обеденный перерыв тут же на фабрике, используя для своих акробатических фокусов станки и машины. К этому времени относятся первые эскизы двух его излюбленных героев - металлиста Лори Лена и "укротителя вещей" Микаэля Тингсмастера - Мик-Мага его позднейших романов. По ночам он лихорадочно поглощает учебники, стараясь "поймать ту связь установленных представлений, которую принято называть образованием" ["Нью-Йорк Джеральд" N_381, автобиография Доллара]. Не отказываясь ни от какой работы, он перебирается из одного промышленного центра Америки в другой, периодически возвращаясь, однакоже, на старую спичечную фабрику, где у него остались друзья и знакомцы.
Та же фабрика, точнее кружок сгруппировавшихся вокруг него спичечников, знакомится с первым литературным опытом Джима Доллара, сценарием большого киноромана, который он задумал и набросал в течение двенадцати часов. Тут, между прочим, обнаружилась роковая особенность Доллара, долгое время препятствовавшая его карьере романиста. Впервые постигший значение фабулы через зрительный образ (не в книге, а на экране кино), Доллар непременно зарисовывал своих героев на полях рукописи и вставлял там и сям в текст рисунки, служившие иллюстрациями. Как большинство одаренных людей, Джим видел свой талант совсем не в том, что у него действительно было талантливо, а в наиболее слабой своей области. Так, он в глубине души считал себя прирожденным рисовальщиком. Между тем рисунки Джима Доллара были более чем худы - они были безграмотны и беспомощны.
Первый его кинороман (впоследствии уничтоженный автором) встречен был в спичечном кружке взрывом восторга. Доллар, поощренный друзьями, отправляется в крупное нью-йоркское издательство "При-фикс-Бук" и показывает свою рукопись. Редактор, едва увидев его рисунки, сворачивает рукопись трубкой и немедленно возвращает ее молодому автору, не говоря ни слова.
- В чем дело? - спросил вспыхнувший Джим.
- Обратитесь в обойный магазин, молодой человек, - ответил безжалостный редактор.
Джим пожал плечами и два последующих года лихорадочно работал над новыми сценариями, обильно уснащая их рисунками. Но, несмотря на все его старания, их ожидала та же участь. Неизвестно, что сталось бы с нашим романистом, если б однажды он не услышал безумного стука в свою дверь.
- Джим! - заорал спичечник Ролльс, влетая в каморку с газетой в руках. - Гляди, дурья башка!
В отделе объявлений жирным шрифтом стояло:
СРОЧНО, УБЕДИТЕЛЬНО, НАСТОЯТЕЛЬНО
РАЗЫСКИВАЕТСЯ БЫВШИЙ НОСИЛЬЩИК БЛЯХА N 701
Для благосостояния своего собственного
и вверенного ему младенца
Ольстрит N 92
С газетой в руках Доллар побежал по указанному адресу. Он мечтал уже о найденных родителях, братьях и сестрах.
Жирный нотариус вышел к нему навстречу и, по проверке документов, после тщательного допроса Джима, ввел его во владение довольно-таки солидным наследством, ни единым словом не подняв завесы над тайной его происхождения.
Доллар был угрюм; он не радовался неожиданному богатству. Как это ни странно, но он даже не ушел со спичечной фабрики и первые полгода не прикасался к деньгам.
Однажды редактор "При-фикс-Бука" получил новую рукопись, испещренную забавными рисунками. Он посмотрел себе за спину - есть ли огонь в камине и уже собрался отправить туда злополучную бумагу. Но из рукописи выпало письмо, а в письме было написано Джимом Долларом, что он предлагает издательству сумму, втрое возмещающую убытки по опубликованию его романа. Редактор пожал плечами и развернул рукопись. Через минуту он забыл обо всем на свете; дважды звонил телефон, входил секретарь, кашляла машинистка - он читал.
На другой день он сказал Джиму:
- Мы покупаем у вас роман. Одно условие: выбросьте рисунки.
- Я покупаю у вас все издание вперед и дарю вам его целиком с условием печатать рисунки, - ответил Джим.