Здесь сидели бывшие помощники Крафта, его молодой секретарь Друк и четверо маленьких черномазых людей, усиленно заглядывавших им за плечи. Все они были, по-видимому, заняты разбором бумаг, оставшихся после Крафта.
Мисс Ортон обвела их глазами. Потом, повинуясь тому верному инстинкту, который бывает у очень чутких людей, попавших в беду, она двинулась прямо к Друку.
Это был молодой человек со смышленым, широким лицом, пухлыми щеками и ямочкой на подбородке. Близко знавшие Друка сказали бы, что он притворяется глупее и легкомысленнее, чем он есть на самом деле. В данную минуту Друк изобразил такое простодушие, такое беспамятство, такую придурковатость, что четверо черномазых молодчиков переглядываются друг с другом, пожимая плечами, и один уже тихонько выругал его идиотом.
Вот к этому-то дурачку и направилась мисс Ортон. Подойдя, она подняла вуаль, сняла с глаз очки и посмотрела ему прямо в глаза. Друк оцепенел на месте, как загипнотизированный. Тогда мисс Ортон снова надела очки, спустила вуалетку и тихо произнесла:
- Я пришла сюда с большой просьбой. Умер Рокфеллер, чье завещание должно находиться у нотариуса Крафта. Я пришла узнать содержание этого завещания.
- Как ваше имя? - спросил Друк безмятежно, подмигивая ей очень выразительно на черномазых.
- Мисс Ортон.
- Мисс… как? Буртон, Мортон… Ага, Ортон. - Он написал что-то на бумаге и протянул ее девушке. - Вот, будьте добры, попросите у курьера перед той дверью, чтоб он пропустил вас прямехонько к синьору Грегорио, назначенному уполномоченным по принятию архива нотариуса Крафта. - Говоря так, он снова выразительно подмигнул ей, на этот раз на бумажку.
Мисс Ортон прочла бумажку. В ту же минуту один из черномазых подошел к ней вплотную, стараясь заглянуть ей в руки. Ему это не удалось, и он сердито промолвил:
- Эй, Друк, что вы такое написали мисс?
- Мое собственное имя, - вмешалась мисс Ортон спокойным и тихим голосом, складывая и пряча бумажку в сумочку, - вероятно, для передачи курьеру. - Спасибо, мистер Друк, если вас так зовут, - обратилась она к секретарю, снова принявшему придурковатый вид, - только в этой записке нет надобности, у меня ведь есть своя карточка.
Она вынула из сумочки карточку и передала ее черномазому.
Тот, сердито ворча и поблескивая кофейными глазками, взял карточку и лично прошел за темную дубовую дверь.
Через несколько минут он вышел. Выражение лица его резко изменилось. Сияя любезностью и отвесив два-три поклона, он пригласил мисс Ортон к синьору Грегорио, все время пятясь перед ней к двери, подобно опереточному лакею. Как только она вышла и дубовая дверь захлопнулась, он сорвал с вешалки зеленую кепку, сделал какой-то жест своим товарищам и опрометью сбежал вниз. Тотчас же один из черномазых, тот, кто сидел в непосредственной близости с телефоном, взял трубку, тихо проговорил неразборчивый номер и, когда его соединили, шепотом сообщил какой-то Нетти, что «ей придется купить новую шляпку».
Мы не знаем, понравились ли все эти манипуляции белобрысому Друку, так как на лице его было безмятежное спокойствие, а судя по овечьему выражению глаз, он вряд ли особенно толково рассортировывал находящиеся перед ним рукописи.
Тем временем мисс Ортон переступила порог большой комнаты с тяжелой кожаной мебелью и цветными готическими окнами, где когда-то нотариус Крафт принимал своих посетителей. Она вошла, сильно прихрамывая и болезненно сутулясь. И в ту же секунду, хотя ни в человеке, находящемся в комнате, ни в самой комнате не было ничего особенного, вещий инстинкт прошел холодком по ее позвоночнику и зашевелил волосы на голове от ужаса.
Сидевший перед столом человек в черном встал, отодвинул кресло и поклонился ей. Он держал в руках ее карточку.
- Вы мисс Ортон? Присядьте, пожалуйста, - это был самый банальный голос в мире.
Она села, и ей понадобилось несколько мгновений, чтобы оправиться. В это время незнакомец пристально оглядел ее с головы до ног и снова спросил:
- Итак, мисс Ортон, вы одна из клиенток покойного Крафта. Чем могу вам служить?
- Я не клиентка нотариуса Крафта. Я пришла просить вас об одной исключительной любезности. Мне известно, что Еремия Рокфеллер перед отъездом в Европу оставил завещание. Теперь он умер. Не можете ли вы познакомить меня с его завещанием?
- Нет ничего легче, мисс Ортон. К сожалению, я должен сообщить вам, что завещание, о котором вы говорите, не найдено в бумагах Крафта, да оно к тому же уничтожено последующим завещанием покойного, составленным в Варшаве. Вот вам его точная копия.
Он протянул мисс Ортон бумагу, и девушка прочла документ, уже известный читателю. Прочтя его дважды, она встала и вернула бумагу незнакомцу.
- Благодарю вас Вы не помните, не упоминается ли имя Ортон в каких-нибудь бумагах Крафта?
- Этих бумаг очень много. Но, сколько помню, я не встречал вашего имени.
Говоря так, он еще раз пристально оглядел девушку. Сквозь очки и вуалетку мисс Ортон тоже взглянула на него и, тотчас же содрогнувшись, опустила глаза. Между тем перед ней был только безукоризненно одетый мужчина со смуглым лицом, черными усами и бескровными желтыми губами.
Мисс Ортон снова вышла в канцелярию, прихрамывая сильнее обыкновенного, и, простившись кивком головы со стряпчими, спустилась на улицу. Здесь она некоторое время медлила, высматривая, нет ли где доброго старого негра, впустившего ее в дом. Потом побрела к остановке омнибуса и, укрывшись в тень большого металлического зонтика, за спиной дремлющего толстяка, прочла еще раз записочку, врученную ей Друком. Там стояло:
«Бруклин-стрит, 8, Друк, в 4 часа».
- По-видимому, этот Друк что-то знает. Но кто, по какому праву хозяйничает в архиве Крафта? - Она твердо решила пойти по указанному ей адресу, а чтобы заполнить оставшееся время, направилась на набережную. Миновав два-три квартала, она вышла к сияющей ленте Гудзона, в этом месте почти пустынной. Не было видно ни пароходов, ни моторных лодок. Внизу, под гранитами набережной, шла спешная майская починка водопроводных труб. На развороченной мостовой отдыхали два веселых блузника, с аппетитом уписывавших колбасу.
Мисс Ортон шла вдоль берега, совсем не замечая того, что вслед за нею плетется неотступный спутник. Это был тщедушный, небольшой мужчина, с ходившими под блузой лопатками, со слегка опухшими сочленениями рук. Глаза у него были впалые, тоскующие, унылые, как у горького пьяницы, на время принужденного быть трезвым. Под носом стояли редкие, жесткие кошачьи усы, на шее болтался кадык. Он шел, поглядывая туда и сюда, как вдруг, в полной тишине, за безлюдным поворотом, он вынул что-то из-за пазухи, бесшумно подскочил к мисс Ортон и взмахнул рукой. Мгновенье - и несчастная девушка с ножом между лопатками, без крика, без стона, свалилась с набережной в Гудзон. С минуту человек подождал. Все было пустынно по-прежнему. Тогда он повернулся и исчез в переулке.
Блузники, докончившие колбасу, вернулись к работе.
- Виллингс, - сказал один из них, - мне это не нравится. Тут проходила хромая девушка, а сейчас от нее и следа нет, точно в воду канула.
- Я тоже слышал всплеск воды. Спустись-ка, Нед, пониже, да стукни Лори, - он заливает трубы под самой набережной.
- Ладно! - ответил тот и спрыгнул в отверстие.
8. ЗАСТЕННЫЙ МИР
Я оставил лорда Хардстона в ту минуту, когда он объявил заседание открытым под председательством незримого синьора Чиче. Все сели за стол. Лакей подвел хромающего виконта к креслу возле Гогенлоэ, помог ему сесть и вышел. Русский князь выкатил из глаза монокль и протер его носовым платком. Над ними, в каменной трубе, молодой человек с ярко-черным носом, черными щеками и лбом тоже уселся покомфортабельнее, то есть упер ноги выше головы в выступ трубы, а голову свесил вниз, прижав ухо к незаметной щели.
- Господа фашисты! Время не терпит, - начал лорд Хардстон энергично.
- Скажите, пожалуйста, какая любезность, - шепнул про себя Том-трубочист, сплевывая вниз, - откуда он знает, что у меня каждая минуточка на счету?