— Милый отец, ты заблуждаешься.
Мессалина подбежала к отцу и, опустившись перед ним на колени, нежно обняла его.
— Мы готовились идти на игры, которые цезарь устраивает на ипподроме, и Трифена всего лишь произнесла заклинание, чтобы с нами не случилось ничего дурного… И еще мы надеемся там найти мне супруга, достойного нашей семьи.
Мессала погладил еще совсем детское, с пухлыми щеками, личико дочери, на которую он перенес теперь всю свою любовь.
— Ты пойдешь с нами? — спросила Мессалина. Ее светлые глаза искрились радостью.
— Я не могу, моя дорогая. После полудня я должен идти на форум.
Мессалина, вздохнув, встала с колен, отошла от отца и уселась на высокий табурет, предоставив рабыне заниматься ее прической. Густые вьющиеся волосы, обрамляющие ясное и тонкое лицо Мессалины, удлиняли и облегчали ее тяжеловатый волевой подбородок. Рабыня собрала волосы в узел и принялась старательно завивать щипцами локоны вокруг лица. Мессала вышел из комнаты, а кормилица тем временем, пододвинув к Мессалине небольшой столик, расставляла на нем флакончики из египетского алебастра, в которых, как считалось, прекрасно сохраняются духи, и коробочки из дерева и терракоты с кремами и гримом.
— Мы составим для тебя духи, дитя мое, которые могут вскружить голову даже сенаторам, — заявила кормилица, принявшись нюхать содержимое флаконов и коробочек.
При помощи костяных палочек она извлекла из флаконов несколько капель содержимого и смешала их в ониксовой чашечке.
— Я готовлю тебе духи из кипариса, аира, кардамона, аспалата и полыни… вот так. Добавим еще несколько капелек мирры и женьшеня…
— А почему бы тебе не подмешать сюда немного мускуса, мне так нравится этот запах, — предложила Мессалина.
— Это было бы ошибкой. У мускуса запах тяжелый, он заглушит тонкий, но стойкий аромат, составленный из компонентов, которые я тебе перечислила. Вот, понюхай-ка…
Мессалина, прикрыв веки и втянув в себя воздух, одобрительно кивнула головой:
— Мне нравится.
Кормилица с помощью палочек нанесла духи на мочки ушей, шею, грудь и руки Мессалины. Она покрасила ей губы охрой, покрыла зубы эмалью из толченого рога и в завершение подчернила сурьмой брови и ресницы, заявив при этом, что Мессалина слишком молода, чтобы румянить ей и без того яркие розовые щечки.
— Да и незачем тринадцатилетней девушке портить свое свежее личико белилами и прочими красками, — добавила Лепида.
Рабыня, закончив прическу, поднесла к Мессалине несколько тщательно отполированных бронзовых зеркал, на обратной стороне которых были выгравированы мифологические сцены.
— Довольна ли ты, госпожа? — спросила рабыня, когда Мессалина внимательно разглядывала свое лицо и прическу.