— Но когда это будет?
— Как только ты сделаешь первый шаг. Ты должен верить мне, ибо я хочу быть с тобой всегда! Я люблю тебя больше жизни и всё исполню, что обещала!
Она бросилась ему на шею и так укусила в плечо, что Гай вскрикнул. Выступила кровь, но Мессалина тотчас слизнула её языком, впилась в его рот, повалив возлюбленного на пол, и у него опять в голове всё смешалось. А через минуту, когда обоих охватило дикое возбуждение, он уже ни о чём не помнил.
Тяжёлые мысли вновь вернулись, когда утомлённый Гай Силий возвращался домой по вечерним улочкам Рима. Стоял август, буйная листва таинственно перешёптывалась в небольших скверах, свет крупных звёзд разгонял густой предосенний сумрак, молодые «волчицы» хватали его за рукав, предлагая свои услуги, и, казалось, весь Рим был переполнен ими.
Дома пахло жареной уткой с черносливом, служанка Марция, давно влюблённая в него, кокетливо стрельнула карими глазками и, рассмеявшись, убежала. Юния увлечённо обсуждала со своей служанкой-мастерицей рисунок для большого настенного ковра, на котором она хотела изобразить Венеру, выходящую из морской пены. Однако, увидев мужа, она тотчас прекратила разговор, улыбаясь, вышла к нему, прильнула к его груди.
— От тебя так сильно пахнет нежными благовонными маслами, какие обычно используют женщины, перед тем как увлечь любимого мужчину на ложе, что это вызывает удивление. Неужели старинные папирусы в императорском дворце пропитаны ими? — улыбнувшись, шутливо проговорила она, однако в глазах её промелькнул и огонёк настороженности. — Вот уж не думала!
— Когда читаешь письма Клеопатры к Цезарю, то от запахов кружится голова и приходится на некоторое время покидать кабинет императора, чтобы глотнуть свежего воздуха, — тотчас выкрутился он.
— Вот как? — удивилась она и сразу же этому поверила. — Я представляю тогда, как сильны были её ароматы, — у поклонников невольно кружилась голова, и они уже не могли её забыть никогда. Ты есть хочешь?
— Нет.
— А у нас утка с черносливом.
— Я слышу.
— Как бы я хотела одним глазком заглянуть в её письма! Какой ты счастливый! — восторженно проговорила Юния. — О чём она пишет, расскажи.
— О чём пишет влюблённая женщина? — пожал плечами Гай.
— Она же была умница, а все влюблённые девушки, как правило, глупы. Тут должны быть такие письма, с таким подтекстом, с таким изяществом написанные — я представляю. А ты можешь для меня переписать хоть одно письмецо?
— Неудобно, император мне доверяет...
— Я никому-никому не покажу. Зато буду читать и наслаждаться. Как я хочу походить на неё!
Гай усмехнулся.
— Ты считаешь, я не похожа на Клеопатру? У меня те же нахальные зелёные глаза и такая же красивая маленькая грудь. — Она повернулась к зеркалу, придирчиво осмотрела себя. — Губы... У неё полные губы, яркие, сочные, резко очерченные, а у меня бледные, тонкие. Но зря ты усмехаешься, мы всё равно родственные души! Ибо если я кого-нибудь сильно-сильно полюблю, то этот бедняга уже разлюбить меня не сможет! — высокомерно сказала она.
— Значит, ты меня не любишь? — язвительно заметил он.
— Почему? Я тебя люблю... — Она вдруг осеклась, ибо поняла смысл его слов, и взглянула на Гая. Но супруг упал на скамью и закрыл глаза.
Он вдруг представил, как тяжело она будет рожать, понемногу толстеть, наскучит ему и превратится постепенно в такую же толстуху, как её мать, а он нарочно будет поздно возвращаться, чтоб только её не видеть. Со временем Юния превратится в ворчливую каргу, опостылевшую и ненавистную. Сейчас она выглядела ещё свежо, соблазнительно, но тонкая кожа быстро увянет, ибо всё умирает в этом мире. Она так же далека от Клеопатры, как он от толстячка Клавдия. Уж если кто-то и напоминает её, то несомненно Мессалина, да она и внешне очень похожа. С чего это Юнии взбрело в голову, что она родная сестра Клеопатры?
— Ты хочешь сказать, что разлюбил меня? — негромко спросила она, сохраняя самообладание.
— Я никогда не был влюблён в Клеопатру, — помедлив, уточнил он. Момент был подходящий, чтобы единым махом разорвать отношения, но Силий не решился.
— Но это я так, она мне нравится...
— Тебе нравится царица, которая любила менять мужчин в своей постели? — скривился Гай.
— Чем больше сплетен, тем труднее найти истину.