— Ну и что? Зато она всегда рядом, я могу любоваться ею и в любой миг насладиться её ласками. Беда многих в том, что они хотят всего сразу: и власти, и денег, и любви. Всего, всего. Так не бывает, бабушка, так не бывает. Да, я могу быть и жестоким, когда потребуется, но она моя первая и последняя любовь. Она вбегает в кабинет, и я сразу, как сосуд, наполняюсь живительной влагой, сон слетает, как папирус со стола. Вот как... — Он прилёг на скамью, громко зевнул. — А что Кальпурния? Мессалина к ней не ревнует, наоборот, она сама затаскивает её к нам в постель, возбуждает нас, поощряя к забавным играм втроём. Она умница, я о том и говорю тебе... Что ты, это так хорошо — втроём. А он милый мальчик из хорошей семьи, и ей очень подходит, пусть развлекутся. Да ещё бы, кто против, когда...
Клавдий, не договорив фразы, неожиданно заснул, захрапел, блаженно улыбаясь. Дверь на мгновение приоткрылась, и кто-то невидимый её снова плотно притворил.
Кальпурния, разгорячённая, не поднимая взгляда и оправляя столу, выскочила из кабинета Нарцисса, пролетела, как фурия, мимо Агриппины, и последняя с удивлением посмотрела ей вслед. От умного грека она такой глупости не ожидала: сделать своей любовницей верную подругу дядюшки. Он может и рассердиться. Мужчин всегда тянет на запретное. Но что в Кальпурнии такого? Ей под сорок, но она ещё в соку, зад в два обхвата, грудь, правда, обвисла, хотя Сапожок млел от её прелестей. Братец был со странностями, он и под кобылу подлезал. Советника же чем служанка Клавдия приманила? Не удалось оседлать императрицу, так хоть здесь решил взять своё. «Дурак!» — вздохнула Агриппина.
Слуга советника проводил её в кабинет хозяина. Племянница правителя своим нежданным появлением нарушила сладкий отдых Нарцисса, и тот выглядел немного взъерошенным. Он заулыбался, склонился в поклоне, приветствуя именитую даму. Грек и раньше гнул перед ней спину, она же никогда его не замечала: мало ли слуг во дворце, всех не упомнишь. Но сейчас правнучка Августа сама пришла к бывшему рабу. Время шло, Клавдий старел, Мессалина крутила им как хотела, он позволял ей всё, а тех, кто пытался говорить правду, как Юст и Сенека, безжалостно ссылал. Императрица оказалась цепкой, властной, неглупой. Своего не упустит. И конечно же сделает всё, чтобы Клавдию наследовал Британик. И для этого, если потребуется, она и Агриппину с Нероном отправит снова на безлюдный остров в Тирренском море и уморит голодом. А потому помеха одна — Мессалина. Сестра Сапожка пробовала с ней подружиться, чтобы держать под присмотром, но та быстро раскусила сей замысел и ушла в глухую оборону. При многих достоинствах Валерия оказалась слаба на передок. И о том, что между нею и Нарциссом чёрная кошка пробежала, Агриппине донесли. Вот она и примчалась к бывшему рабу, презрев самолюбие. И, обдумывая этот визит, даже собиралась подол задрать, зная, что сластолюбив грек, да и от неё не убудет. Но, узрев пронёсшуюся мимо Кальпурнию, каковая обдала её душной волной разгорячённого тела, правнучка Августа презрительно поджала губы: на одной скамье со служанками она лежать не станет.
— Для меня счастье видеть столь прекрасную даму среди этих серых стен, будто солнце их расцветило яркими красками, — запел он, недоумевая по поводу столь нежданного её появления.
— Я заходила к своей подруге Лоллии Паулине, она живёт рядом, и решила навестить вас, чтобы узнать о здоровье дядюшки, которого давно не видела, — выкрутилась Агриппина. — Как он?
— Государь бодр и деятелен, через несколько дней мы едем в Остию, где строится новая большая гавань. Он хочет лично посмотреть, как продвигается эта важная работа, а потому живёт в предвкушении этого большого события, — радостно сообщил Нарцисс.
— Мессалина едет с ним?
— Не знаю, вряд ли, императрица не очень любит такие шумные торжества.
— Это правда, — охотно согласилась гостья. — А потом, у неё новое увлечение, Гай Силий, кажется, его зовут. В Риме только и судачат об этом.
Нарцисс насторожился, опасаясь продолжать эту тему, он знал, что Агриппина пытается подружиться с императрицей и любое его слово может быть против него же использовано.
— Я не касаюсь личной жизни государыни, дабы не плодить ненужных слухов, — вежливо проговорил он.
Разговор не клеился, правнучка Августа понимала всю тщетность своих усилий направить его в доверительное русло и рассеять подозрительность первого советника, который, доведя до крайности отношения с Мессалиной, поневоле боялся и Агриппину. Сблизиться им помогла бы любовная игра, уж тут сестра Сапожка знала, как открыть ларчик, но Кальпурния всё испортила, да и по тусклым глазам грека она видела: он успел насытиться и вряд ли скоро вновь разохотится.