– Ваш брат рассказывал, что вы следили за приемом, – ответил он, – значит, вы слышали мой ответ.
– Повтори еще раз… для меня!
– С моей помощью его хотят погубить.
– Это слова ментата?
– Ответ вам уже известен, – проговорил он. – Дар этот не нужен. Ваш брат и так уже сам губит себя.
Не выпуская из пальцев рукояти ножа, она взвешивала его слова. Речи сомнительные, но в голосе слышится искренность.
– Тогда зачем же им это понадобилось? – осведомилась она.
– Быть может, тлейлаксу решили поразвлечься. Кроме того, неоспоримо, что Гильдия запрашивала у них именно меня.
– Зачем?
– По той же причине.
– И в чем же мы небрежны?
– В том, как вы используете собственные возможности, – парировал он.
Ответ его разил в самое сердце, в самые глубины его. Отняв руку от ножа, она спросила:
– А почему ты считаешь, что брат мой губит себя?
– Ох, девочка! Где же твои таинственные силы? Разве ты не способна подумать?
Сдерживая гнев, она ответила:
– Подумай за меня, ментат.
– Отлично, – он обежал взглядом эскорт, вновь поглядел вперед. За северной кромкой Барьерной Стены показался край Арракинской равнины.
– Вот симптомы, – начал он. – Твой брат содержит официального панегириста, который…
– Это дар от фрименских наибов.
– Странный подарок… – проговорил он, – зачем друзьям окружать его подобострастием и лестью? Неужели вы сами не слышали слов панегириста: «Муад’Диб, просвети люди своя! Уммарегент, Император наш! Воды его драгоценны и изобильны, как фонтан неиссякающий. Счастье, расточаемое им, пьют души всех людей во Вселенной». Тьфу!
Алия невозмутимым тоном ответила:
– Если я передам твои речи нашей фрименской охране, они тебя изрубят в лапшу.
– Пожалуйста.
– Мой брат правит согласно божественно установленному порядку.
– Зачем говорить то, во что вы и сами не верите?
– Что ты знаешь о моей вере? – Вдруг оказалось, что, невзирая на все знания и навыки Бене Гессерит, она не в силах подавить дрожь. Слова гхолы подействовали на нее неожиданным образом.
– Вы же только что приказали ментату взяться за расчеты, – напомнил он.
– Никакому ментату не может быть ведомо, во что я верю! – и она дважды глубоко, с дрожью, вздохнула. – Как ты смеешь судить нас?
– Судить? Ни в коей мере.
– Ты и представить себе не можешь всех наших познаний!
– Во-первых, вас обоих учили править, – отвечал он, – в вас воспитывали жажду власти. Вас обучили видеть насквозь все уловки политики, все глубокие тайны религии и войны. Естественный закон? Что в нем естественного? Этот миф паразитирует на истории человечества! Это же призрак, привидение! Он и нематериален, и нереален. Или вы считаете, что «естественный закон» обрел воплощение в вашем джихаде?
– Это пустая трескотня, ментат, – отвечала она.
– Я слуга Атрейдесов и нелжив в словах.
– Слуга? У нас нет слуг, только ученики!
– И я учусь – постижению, – отвечал он, – детка, запомните это и…
– Не смей называть меня деткой! – отрезала она, выдвинув крис наполовину из ножен.
– Поправка введена. – Он посмотрел на нее, улыбнулся и вновь взялся за управление и пилотирование. Возведенная среди утесов Цитадель Атрейдесов уже виднелась вдали – они подлетали к северным пригородам Арракина. – Безусловно, вы существо древнее, но воплощенное в теле, едва вышедшем из детства, – проговорил он. – И теперь тело это волнует вновь обретенная женственность.
– Просто не знаю, почему я тебя слушаю, – буркнула она, роняя крис обратно в ножны и вытирая вдруг вспотевшую ладонь об одежду. Фрименская скаредность немедленно возмутилась: напрасная трата влаги!
– Вы слушаете меня лишь потому, что знаете, как глубоко я предан вашему брату, – отвечал он. – И мои поступки для вас и понятны, и объяснимы.
– В тебе нет ни понятного, ни объяснимого. Кажется, ты – самое сложное существо из всех, кого я знаю. Как узнать, что могли тлейлаксу встроить в тебя?
– Намеренно или по ошибке, – произнес Хейт, – они наделили меня способностью изменяться.
– Опять дзенсуннитские притчи, – обвиняющим тоном сказала она. – Да, мудрец изменяет себе, а глупец живет лишь для того, чтобы умереть. – Передразнивая его, она повторила: «Учусь постижению…»
– Человек не может различить причин озарения и его сути.
– Что за новая загадка?
– Я разговариваю с пробуждающимся разумом.
– Я все расскажу Паулю.
– Он уже слышал почти все это.
Не скрывая любопытства, она произнесла: