– Ах да… он все знал, – Айдахо в удивлении качал головой. – Даже про смерть Чани. Его луна упала.
– Теперь видишь, Дункан, каким он был дураком.
Горе вновь стиснуло горло Айдахо.
– Какой глупец! – задыхалась Алия, теряя самообладание. – И он будет жить, а мы все умрем.
– Алия, не надо…
– Это горе, – проговорила она, – всего только горе. А знаешь, что еще я должна сделать ради него? Я должна спасти жизнь принцессы Ирулан. Этой!.. Слышал бы ты, как она горюет! Рыдает, отдает воду мертвому; клянется, что любила его и не знала этого. Во всем винит Сестер и клянется, что всю свою жизнь посвятит воспитанию детей Пауля.
– Ты веришь ей?
– От нее просто разит добродетелью…
– Ах-х, – пробормотал Айдахо. Итоговая картина разворачивалась перед ним, как полотно: отступничество принцессы лишало Орден последнего оружия против наследников Пауля.
Алия зарыдала, приникла к нему, спрятав лицо на груди.
– О, Дункан! Нет его, нет!..
Айдахо прикоснулся губами к ее волосам.
– Ну, пожалуйста, – прошептал он. Их горе было подобно двум сливающимся ручейкам.
– Ты мне нужен, Дункан, – рыдала она. – Люби меня.
– Я люблю тебя, – прошептал он.
Подняв голову вверх, она взглянула в посеребренное луной лицо.
– Я знаю. Любовь всегда узнает любовь.
От этих ее слов он содрогнулся, словно отстраняясь от прежнего себя. Шел сюда за одним, а обрел другое. Словно бы попал в комнату, полную знакомых, чтобы понять с опозданием, что не знает никого из них.
Отодвинувшись, она взяла его за руку.
– Пойдем, Дункан.
– Куда прикажешь, – отвечал он.
И она повела его через арык, во тьму, к подножию скалы и убежищу в ней.