Выбрать главу

– Ах да… он все знал, – Айдахо в удивлении качал головой. – Даже про смерть Чани. Его луна упала.

– Теперь видишь, Дункан, каким он был дураком.

Горе вновь стиснуло горло Айдахо.

– Какой глупец! – задыхалась Алия, теряя самообладание. – И он будет жить, а мы все умрем.

– Алия, не надо…

– Это горе, – проговорила она, – всего только горе. А знаешь, что еще я должна сделать ради него? Я должна спасти жизнь принцессы Ирулан. Этой!.. Слышал бы ты, как она горюет! Рыдает, отдает воду мертвому; клянется, что любила его и не знала этого. Во всем винит Сестер и клянется, что всю свою жизнь посвятит воспитанию детей Пауля.

– Ты веришь ей?

– От нее просто разит добродетелью…

– Ах-х, – пробормотал Айдахо. Итоговая картина разворачивалась перед ним, как полотно: отступничество принцессы лишало Орден последнего оружия против наследников Пауля.

Алия зарыдала, приникла к нему, спрятав лицо на груди.

– О, Дункан! Нет его, нет!..

Айдахо прикоснулся губами к ее волосам.

– Ну, пожалуйста, – прошептал он. Их горе было подобно двум сливающимся ручейкам.

– Ты мне нужен, Дункан, – рыдала она. – Люби меня.

– Я люблю тебя, – прошептал он.

Подняв голову вверх, она взглянула в посеребренное луной лицо.

– Я знаю. Любовь всегда узнает любовь.

От этих ее слов он содрогнулся, словно отстраняясь от прежнего себя. Шел сюда за одним, а обрел другое. Словно бы попал в комнату, полную знакомых, чтобы понять с опозданием, что не знает никого из них.

Отодвинувшись, она взяла его за руку.

– Пойдем, Дункан.

– Куда прикажешь, – отвечал он.

И она повела его через арык, во тьму, к подножию скалы и убежищу в ней.

Эпилог
И не вернется народу его вода, В горьком запахе погребальных залов Не преклоняй колен и не молись, Тебе не освободить ума от корысти; А он был святым дураком, Золотой скиталец, вечно живущий На грани рассудка. Захоти – и он предстанет перед тобой. Багрец покоя и царственная белизна Спустились в мир наш волею его. И вот – спокойный взгляд, а там Грядет, из сверкающих звездных джунглей, Таинственный пророк, слепой и грозный, Орудие пророческих сил, Чей голос звучит вечно! И Шаи-Хулуд, он ждет его, он ждет На том берегу, где разлученных соединяет вечность В возвышенном томлении любви. И он шагает сквозь бесконечный лабиринт Времени. И осыпается дурацкое обличье его видений.
Гимн гхолы