— Но эти стриженные молодчики… — что им здесь надо?
— Думаю, что они и сами этого не знают, — Виктор пожал плечами. — Впрочем, причину можно всегда придумать. Например, произошло очередное стечение обстоятельств, и кто-нибудь сообщил им, что твои соседи прячут золото. Или, скажем, некий Сергей Данилович собирается настучать на них в ближайшую службу правопорядка.
— Какая чушь!..
— Думай, Сережа. Думай и наблюдай. Это мой тебе единственный совет, — Виктор приблизился к выходной двери, пальцами коснулся засова. — Крепкая работа. Кто варил? Митя?
— Откуда ты знаешь? Погоди!.. Что ты собираешься делать?!
— Пора кончать с этим шумом. Скоро мы перебудим весь город, — Виктор с лязгом отомкнул засов.
Дверь распахнулась, и один из бьющих по ней граненой пешней, не устояв на ногах, упал. Впрочем, упасть пришлось и второму. Виктор уложил его точным выстрелом и энергично устремился вперед. Богатырь с ломиком пробовал подняться, но я с некоторой привычностью бацнул его по затылку. События раскручивались с калейдоскопической стремительностью. Выскочив вслед за Виктором, я тут же юркнул в сторону. Спиной прижавшись к стене, слепым выстрелом попытался погасить уцелевшую фару. Виктор тем временем уже чехвостил их в хвост и в гриву. Упав на одно колено, непостижимо быстро вращаясь, он бил по нападающим со скорострельностью автомата. Еще пару раз успел выстрелить и я. Однако, без помощи катрана нам пришлось бы туго. Чем они там руководствовались, так и осталось для нас тайною за семью печатями. Возможно, наша грохочущая кутерьма им попросту надоела. Несколько красавцев выставили в окно третьего этажа тяжелый пулемет и без лишних слов открыли по хозяевам машин огонь. Наши ночные гости оказались в скверном положении. Выбора у них не оставалось, и они поспешили дать тягу. Бой таким образом был завершен, красавцы с пулеметом снова исчезли, и, как это бывает в плохих гангстерских фильмах, где-то вдалеке заголосили сирены. Силы правопорядка наконец-то проснулись и теперь спешили к нам на на всех парусах.
— Вот сейчас станет действительно опасно, — я потянул Виктора за рукав. — Предлагаю снова запереться на все замки, а бабушка Тая объяснит им через дверь, что никто ничего не видел и не слышал.
— А как же разбитые окна?
— Случайный камень… Несколько случайных камней…
— Брось, Сереж, — Виктор устало улыбнулся. — Неужели ты до сих пор не понял, что нам НИЧЕГО не угрожает?
— Почему? — я еще за что-то цеплялся.
— Потому что нам в принципе не может что-либо угрожать.
— Но почему, черт возьми?! Почему?! — меня уже трясло. Я был на грани нервного срыва.
— Да потому, что завтра или, вернее, уже сегодня нам с тобой идти к флэттерам.
ГЛАВА БЕЗ НАЗВАНИЯ
Я сложил руки бабушки Таи на груди, поправил на шее кружевной воротничок. В эту минуту в комнату заглянул кто-то из служебных чинов полиции. Демонстративно поднявшись, Мазик скрылся за ширмой.
— Молодой человек! А ну-ка вернитесь!..
Я нехотя подал голос.
— Оставьте его. Он внук погибшей.
Офицер оказался из моложавых, с красивым породистым лицом. Не знаю в чем тут дело, но в последнее время подобные лица все чаще начинали вызывать у меня неприязнь. Слишком уж серое простиралось вокруг времечко. Красота и здоровье совершенно в него не вписывались, образ евгенического счастливчика смотрелся почти вызывающе… Чуть отодвинувшись, я позволил офицеру приблизиться к покойной.
— Вы перенесли ее с лестничной площадки?
— Совершенно верно.
— Этого нельзя было делать. По крайней мере до нашего прибытия.
— Очень уж долго пришлось ждать.
— Давайте обойдемся без препирательств, — офицер нахмурился. — Мы должны были сделать ряд фотографий и подробно описать место происшествия. Кроме того, понадобится заключение патолога-анатома…
— Зачем оно вам?
— Таковы правила. Мы обязаны выяснить точную причину смерти.
— По-моему, это очевидно. Две пули, выпущенные из автомата. Что тут еще выяснять?
— Калибр, тип оружия. Почему в столь поздний час она очутилась на лестнице? Не мешало бы провести обыск. Иногда мы обнаруживаем такие залежи краденого, — голова кругом идет…
— Пусть он убирается! — сдавленно донеслось из-за ширмы.
— Что-что?
— У вас непорядок со слухом? — мои пальцы сжались в кулак. Когда я волнуюсь, они всегда начинают дрожать. Довольно мерзкий нюанс, надо сказать. Ибо везде и всюду его истолковывают превратно. Волнение — не трусость, господа хорошие! И не всякого дрожащего человека можно раздражать безнаказанно.