— Ого! — Офицер натянуто улыбнулся. Зубы у него были белые, ровные, — прямо с рекламной картинки. — Старшина Полещук! Зайдите-ка!
Дверь отворилась, но вместо старшины в комнату грохочущим шагом вошел Виктор. Сходу швырнул на стол стопку листов и гневно вопросил.
— Что за идиотская инициатива?!
— Инициатива?.. — офицер, вероятно, онемел от такой дерзости. Виктор же не давал ему опомниться.
— Вы ведь всего-навсего капитан, так, кажется? Так вот. Вы арестовали старика-китайца, перевернули все здесь вверх дном. Я вас спрашиваю, по какому праву?!
От тона и голоса, каким задают вопросы, зависит порой очень многое. Виктор ничуть не боялся офицера, и тот это, конечно, почувствовал. Во всяком случае он струхнул, — я это видел отчетливо.
— Сидящему здесь товарищу уже объяснили… Старушка погибла отнюдь не в результате несчастного случая. На улице обнаружено еще восемь трупов. Судя по следам, имелись и раненные. Возможно, кого-нибудь мы обнаружим. Следствие предполагает, что в одной из квартир размещался притон. Иначе чем объяснить это побоище?
— А вы поинтересуйтесь у ребят, что живут через дорогу, — посоветовал я. — О притонах и прочих прелестях современной жизни они расскажут вам значительно подробнее.
— Каких ребят вы имеете в виду?
— Тех самых, что ведут хозяйство катрана. Или вы впервые слышите это слово?
— Но стрельба произошла здесь! Ваш старик убил из дробовика человека! Это, простите меня, факт, который не надо доказывать.
— А то, что у этого человека был в руках автомат, — жалкий незначительный пустяк, верно?
— Похоже, наш разговор следует перенести в другое место, — офицер недобро прищурился. — Полещук! Где ты там?
В комнату сунулся было его помощник, но Виктор стремительно развернулся.
— Вон! — рявкнул он, и помощник без звука скрылся за дверью.
— Что вы себе позволяете? — побледневший капитан нервно теребил ремешок портупеи. — Кто вы такой?
— Лучше вам этого не знать, поверьте мне, — Виктор кивнул в сторону рассыпанных по столу протоколов. — Всю эту околесицу уничтожить!. Трупы заберите, а о том, что здесь случилось, постарайтесь забыть.
— Но мой долг…
— Я еще не закончил! — Виктор прошелся по комнате, взглядом задержался на покойнице. — Старика-китайца вы немедленно освободите. Вернете ему ружье.
— Но…
— Никаких извинений можете ему не приносить. Он в них не нуждается.
— Они хотели делать фотографии и приглашать патолога-анатома, — сообщил я.
— Никаких фотографий и никаких эскулапов! Пять минут на сборы — и чтобы духа вашего здесь не было, — Виктор приблизился к капитану вплотную. Лица их находились совсем рядом. Глаза моего приятеля излучали пугающий холод. — Мне не нравятся ваши методы, красавчик. Не нравится ваша служба и тот порядок, который вы защищаете. Почему бы вам не заняться катранами и тому подобными заведениями? Или бессловесные граждане органам правопорядка более по зубам?
— Я… — Голос офицера дрожал. — Мы…
— Идите! — Виктор махнул рукой.
Я не поверил глазам! Пошатываясь, как пьяный, капитан вышел из комнаты. Было слышно, как сдавленным голосом он распоряжается внизу. Они действительно УХОДИЛИ!
— Ты великий гипнотизер, — шепнул я.
— А ты великий дурак, — Виктор отвернулся. — Пищи для размышлений у тебя было более чем достаточно… Итак, что ты надумал?
Ладонями я энергично растер лицо. Ночь выдалась сумасшедшая, мысли путались, и я сгонял их, как стадо разбредшихся овец, задавая им скорость и направление.
— Честно говоря, соображается неважно… Ты не против, если я осмотрю твой револьвер?
Виктор послушно протянул оружие. Я оглядел его со всех сторон, медленно прокрутил барабан, считая шляпки патронов.
— Четыре штуки, — тихо подсказал Виктор. — Их всегда там четыре штуки. В последний раз я заряжал его месяца три назад.
— Ни за что бы не поверил, если б не видел собственными глазами, — я вернул Виктору наган. — Там на улице… В общем… Ты ведь намеренно открыл дверь, верно?
— Точно! — он понял, что я имел в виду.
— И ты не сомневался в успехе?
— Разумеется, нет.
— И все, что произошло… В этом действительно виноват я?
— Но ты ведь ничего не понимал.
— А сейчас? Сейчас я, по-твоему, что-то понимаю?
— По крайней мере ты готов уже что-то понять.
— И что мне теперь надо делать?
— Ты сам знаешь…
За моей спиной всхлипнул Мазик. Он успел выйти из-за ширмы и снова сидел возле бабушки. Я отшатнулся от Виктора. Все его проблемы разом отошли в сторону. Я вспомнил о бабушке Тае, и мне вдруг очень захотелось, чтобы она открыла глаза, встала и улыбнулась. И чтобы исчезла эта мертвенная бледность с ее щек, а тусклое пятно крови на вязаной кофточке пропало бы само собой. И хорошо, если бы она что-нибудь сказала. Едкое, насмешливое… С каким облегчением мы бы все рассмеялись. И никто бы не удивился загадочному воскрешению, не задал бы нелепого вопроса о потустороннем, о летаргии. В самом деле! Если возможно все то, о чем рассказывал Виктор, почему не свершиться еще одному чуду? В мире умирают миллионы людей — от пуль, от болезней, от голода. Иногда просто от старости и усталости. Что страшного произойдет, если один из этих многих миллионов вопреки установленным природой законам вернется на землю, в жизнь? Так ли уж незыблем кодекс Вселенной? И разве не предусматривает он исключений?