– О Господи, – произносит он медленно.
Кейт подходит к письменному столу Дункана. Джез вручает ей письмо.
Штамп в верхней части конверта она узнает сразу. Церковь Нового Тысячелетия, 32 Филлимор-Террас. Лондон W8. Письмо датировано 12 февраля 1998 года.
Голос Реда с другого конца комнаты:
– Что в нем? Что там написано?
– Это от той сумасшедшей секты, которую мы с Джезом проверяли в октябре, – отвечает Кейт. – Той самой, где здоровенный малый вещал о семи печатях, а потом грохнулся в обморок, когда Джез порезал руку.
Обрывки слов срываются с губ Кейт, когда она читает:
– Дорогой мистер Уоррен... Спасибо за ваше обращение... Встречи по изучению Библии три раза в неделю, по вторникам, пятницам и воскресеньям... Так-так-так... Посещение не обязательно, но, разумеется, желательно... Пожертвования соответственно тому, что вы можете себе позволить... Ну, тут всякая муть... С уважением.
Подпись в одно слово, написанное с росчерком-завитушкой. Израэль.
Кейт смотрит на Джеза.
– Ничего не понимаю. Зачем было Дункану держать здесь это письмо? Он вряд ли проявил бы подобную беспечность, а?
– А оно подлинное? – спрашивает Ред.
– Ну да, – отвечает Джез. – Точно такую же почтовую бумагу я видел на столе Израэля, когда мы с ним толковали. Это определенно его. Адресовано Дункану, в Скотланд-Ярд, на его почтовый ящик. Может быть, он не хотел сообщать Израэлю свой домашний адрес.
– Я не думаю, что он мог бы делать это с целью внедрения, – предполагает Кейт. – Знаете, выступить в роли искреннего почитателя культа, чтобы раздобыть информацию.
Ред качает головой.
– Это не по нашему ведомству. Такие делишки, они в духе контрразведки. Тайное выявление потенциально опасных для общества лиц.
– Я думала, что контрразведка должна заниматься политикой, – говорит Кейт.
– То-то и оно. "Должна" – подходящее слово. Но на деле они ищут не одних шпионов, а заносят в свои списки всех, способных представлять какую-либо угрозу. Не обязательно водить дружбу с террористами, чтобы оказаться у них на крючке. Те ребята, которых мы задержали на Углу ораторов в тот день, – бьюсь об заклад, они все угодили в списки контрразведки.
– Но если Дункан член Церкви Нового Тысячелетия, – говорит Джез, – почему его не было там, когда мы туда зашли?
Кейт пожимает плечами.
– Может быть, он не смог выбраться в тот день. Может, это был один из выходных, которые он проводит с Сэмом. В конце концов, мы туда наведались в пятницу. Может быть... Джез, как тебе кажется, не Дункан ли навел нас на эту контору?
– Нет. Это был не его голос по телефону. Если только он не использовал какой-то исказитель, а на это было не похоже. Я уверен, что узнал бы его.
– Так или иначе, – говорит Ред, – складывается впечатление, что Дункан является – или, по крайней мере, собирался стать – членом своего рода апокалиптического культа. Но само по себе это ни о чем не говорит. Мы не можем вот так взять и арестовать его на этом основании. Это не значит, что он причастен к убийствам. Он продал эту историю прессе, но вступление в секту не преступление. Нам нужны серьезные доказательства.
– Какие, например? – спрашивает Кейт.
Некоторое время они молчат, размышляя, взвешивая каждый возможный вариант, оценивая его последствия и результаты.
– Есть мыслишка! – неожиданно восклицает Джез.
– Какая?
– Список кредитных карт.
– Какой список?
– Помните, сведения о тех, кто покупал серебряные ложки. Надо посмотреть, не значится ли он в этом списке.
Джез роется в папках, наваленных на Дункановом столе, которым они теперь пользуются как дополнительным общим столом.
– Вот. – Он показывает оранжевую картонную папку. – Вот он.
– Но его не может быть в этом списке, – говорит Кейт. – Мы проверили всех до единого.
– Не мы. Он. Дункан. Дункан занимался сбором информации по ложкам, если ты помнишь.
Кейт хлопает рукой по губам.
– Но он наверняка стер свое имя, когда его увидел!
– Возможно. Но имена приходили потоком. Может быть, он внес его в базу данных, не подумав. Если там была только фамилия, без инициалов, он мог и не придать этому значения. В конце концов, Уоррен распространенная фамилия. Просто взял да пометил фамилию как проверенную.
Джез быстро листает страницы.
– Почему бы тебе не начать с конца? – предлагает Ред. – Ведь фамилии, начинающиеся с "У", там, не так ли?
– Фамилии здесь не в алфавитном порядке, – говорит Джез. – Они заносились в список по мере поступления.
Он пробегает пальцем вниз по страницам, бормоча:
– Ну, давай. Ну, давай же.
Имена напечатаны в виде таблицы и вычеркнуты по мере того, как их устраняли. Список длиной в четырнадцать страниц.
Добравшись до предпоследней страницы, Джез находит, что искал.
Одна из фамилий вычеркнута – не столько вычеркнута, сколько, можно сказать, вымарана жирной чертой черного маркера.
Джез вертит в руках листок бумаги, то смотрит на его оборотную сторону, то подносит к свету.
– Ну и ну, будь я проклят! – восклицает он.
Все обступают его.
С задней стороны удается рассмотреть то, что Дункан так старался скрыть.
– Уоррен Д. Номер кредитной карты и детали сведения о покупке прилагаются.
– Покупка датируется средой первого мая девяносто седьмого года, – говорит Ред. – Точно за год до того, как все это началось. Подонок!
– Но почему? – встревает Кейт. – Снова возникает вопрос, зачем было Дункану оставлять эту губительную информацию. Забрал бы, и концы в воду.
– Кто его знает, – говорит Ред. – Если это не ошибка, то, может быть, своего рода бравада. Оставить изобличающий его материал под носом у тех, кто ведет расследование. Ты говорила о том, как насмехаются над полицией, Кейт. Куда уж больше! – Он возмущенно фыркает. – Возьмем его за шкирку.
Итак, он у них в руках.
– Минуточку, – говорит Джез. – Если мы всей оравой нагрянем в дом Дункана, неизвестно, что он способен выкинуть. Если он вообще там. А если нет, мы рискуем спугнуть его, потому как среди соседей точно пойдут разговоры. Не хватало нам только, чтобы он ударился в бега или отмочил нечто уж вовсе несусветное. Нет, его надо взять аккуратно, без шума, и действовать с полной уверенностью.