– А Дункан выходит из машины, когда приезжает?
– Ну да. Мы с ним обмениваемся парой слов на тротуаре.
– Главным образом ради Сэма?
– Нет. Исключительно ради Сэма.
– Значит, если бы вы с Сэмом не ждали Дункана на улице, он счел бы это странным?
– Да. Думаю, что да.
– Что ж. Это слегка усложняет дело.
– Почему?
– Потому что это значит, что нам придется брать Дункана на улице.
– Брать? Я думала, вы хотите поговорить с ним о "скучных полицейских делах".
Черт. Ред забыл, что Джез воспользовался этой фразой, чтобы объяснить свой интерес к Дункану. Теперь слишком поздно. Придется выкладывать все как есть.
– Э... не совсем так. Наверное, мне лучше сказать тебе правду. Все равно ты скоро все узнаешь. Я полагаю, ты читала в газетах об "убийце апостолов"?
– Конечно. А кто нет?
– Так вот, мы думаем, что Дункан и есть тот убийца.
У Хелен округляются глаза. Мало радости узнать, что твой бывший муж главный подозреваемый в совершении самых громких преступлений в стране, даже если ты и терпеть его не можешь.
– Вы думаете? – уточняет она.
– Нет, мы уверены. На девяносто девять процентов.
– Как?
– Я понимаю, тебе очень тяжело слышать, Хелен, но мы нашли орудия убийств в его доме и располагаем доказательством того, что он купил сере... некоторые предметы, которые были найдены на телах.
– Господи Иисусе.
– Сдается мне, и он думает о том же.
Хелен встает из-за стола, подходит к раковине и брызгает на лицо водой из-под крана. Они дают ей прийти в себя. Она делает несколько глубоких вдохов и возвращается к столу.
– И вы хотите взять Дункана, когда он приедет за Сэмом? – спрашивает она.
– Мы не знаем, где еще он может быть. Мы ищем его, но это единственное место, где он точно появится.
– Но... он не будет пытаться причинить вред мне? Или Сэму.
Или Сэму? Надо же, о Сэме она вспомнила, но не в первую очередь. Эта фраза сказала о Хелен Роунтри больше, чем ей бы хотелось. Сначала сама. Ребенок на втором месте.
– Нет. Ни в коем случае. На самом деле – я бы не стал рассказывать тебе об этом, но раз уж зашла речь – на месте одного из преступлений находился ребенок, и Дункан его не тронул. И была пара других случаев такого же рода. Он убивает не всех подряд, а лишь тех, кто соответствует его "великому плану". Собственно говоря, он убивает только "апостолов". Мы думаем, что любое отступление от этого... как ты выразился, Джез?
– Испортило бы его шедевр.
– Именно.
– Скольких людей он убил? – спрашивает Хелен.
Ред раздумывает, говорить ли ей всю правду, потом решает, что теперь уж темнить нечего.
– Пока десять.
– Десять? Я думала, что только семь.
– Я знаю. Нам удалось сохранить в тайне подробности относительно последних трех. Шумиха в прессе была бы нам не на пользу. Избавившись от журналистов, мы стали работать успешнее.
– Еще три убийства, на мой взгляд, вряд ли свидетельствуют о большом успехе.
– Может быть. Но, по крайней мере, мы теперь знаем, кто убийца. Однако чрезвычайно важно, чтобы Дункан не знал того, что знаем мы. Так что если он позвонит тебе или попробует связаться...
– Инспектор, Дункан не стал бы пытаться связываться со мной, скорее уж полетел бы на Луну. Как я уже сказала, если бы не Сэм, мы бы вовсе с ним не виделись. Он звонит мне, только когда договаривается о свидании с Сэмом. А поскольку мы уже договорились на Новый год, звонить ему нет никакой нужды.
Ред поднимает руки.
– Прекрасно. Но имей в виду: ты не должна говорить об этом ни одной душе.
– Ты думаешь, я хочу, чтобы этот тип болтался по улицам минутой дольше, чем необходимо?
– Конечно. Но говоря "ни единой душе", я имею в виду именно это. Ни единой душе. Даже Энди, и особенно Сэму.
– Но ему-то я просто обязана рассказать. Если вы собираетесь использовать дом Энди, он имеет право об этом знать.
– Пожалуйста, Хелен. Чем меньше народу об этом узнает, тем меньше риска провалить дело. Это не вопрос доверия или недоверия. Мы просто хотим свести риск к минимуму.
– Так что же вы собираетесь делать?
– В день Нового года, в шесть часов, я хочу, чтобы ты и Сэм ждали Дункана как обычно. Мы расставим по всей территории офицеров в штатском и полицейских снайперов. Ни одного копа в форме на виду не будет. Ты вообще никого из них не увидишь, как не увидит и Дункан. Дункан приедет за Сэмом. Как только он выйдет из машины и направится к вам, со всех сторон материализуется примерно дюжина вооруженных офицеров.
– И это все?
– Да, это все.
– А что, если он схватит Сэма или меня? Он может попытаться использовать нас... Как это называется... Ну как во время войны в Персидском заливе?
– Живого щита, – подсказывает Джез.
– Именно. Живого щита. Он может взять нас в заложники и поставить на линию огня.
– Хелен, группа захвата, которую мы собираемся задействовать, лучшая в стране, может быть, лучшая в Европе. Они готовятся к такого рода ситуациям, тренируясь сутки напролет.
– Мне не улыбается становиться заложницей, могу тебя заверить.
– До этого не дойдет. Если Дункан сделает движение в сторону тебя или Сэма, его тут же остановят выстрелом в ногу. Выстрел в ногу, не с целью убить.
– А ваша группа обучена действовать в ситуациях с заложниками?
– Да, конечно. Но как я и говорил, до этого не дойдет. Я обещаю тебе. На нашей стороне будет подавляющее превосходство, не говоря уж о том, что он будет захвачен врасплох. У него не останется никаких шансов.
– А нельзя ли это сделать как-то по-другому?
– Нет. Нет, если мы не найдем его раньше. Если бы имелся какой-то другой способ, мы бы не стали втягивать тебя в это.
– А почему бы вам не заняться его поисками?
– Мы ни в коем случае не можем допустить, чтобы он узнал о ведущихся поисках. Для нас это самый реальный шанс, Хелен. Мы знаем время и место.
– А как насчет риска для меня и Сэма?
– Если бы я хотя бы на секунду подумал, что для кого-то из вас есть самый минимальный риск, я бы не стал санкционировать эту операцию.