Охотник, за которым начата охота. Монеты все еще лежат на столе в том виде, в каком он их рассыпал.
– Я... дайте мне воды.
– Я принесу, – говорит Кейт.
– Я схожу и организую... – начинает Джез.
– Нет.
В голосе Реда мольба.
– Нет. Он был в Хайгейте вчера. Он может заявиться сюда. Пожалуйста... пожалуйста, не оставляйте меня одного.
Никогда раньше Ред никого ни о чем не просил. Насколько он помнит.
– Принеси воды, Кейт, – говорит Джез. – А я останусь здесь.
Ред тяжело садится. Джез и Кейт переглядываются над его макушкой.
В наступившей тишине резко звонит телефон Реда. Джез берет трубку.
– Алло?
– Можно попросить к телефону старшего инспектора Меткафа?
– Он сейчас на совещании.
– Не могли бы вы вызвать его оттуда?
– Боюсь, его нельзя беспокоить.
– Это очень срочно.
– Я сказал вам, его нельзя беспокоить.
– Но это необходимо. Пожалуйста. Это чрезвычайно, жизненно важно.
Джез прикрывает трубку рукой и смотрит на Реда.
– Кто-то говорит, что хочет срочно поговорить с тобой. Говорит, что это жизненно важно. – Он видит выражение лица Реда и быстро добавляет: – Это не Дункан.
Ред пожимает плечами.
– Я возьму трубку.
Джез передает ему трубку.
– Меткаф.
– Старший офицер Меткаф?
– Да, слушаю.
– Это... это твой брат Эрик.
111
Когда Ред видел Эрика в последний раз, тот находился в запретной зоне, за колючей проволокой и сторожевыми вышками Хайпойнта. Теперь он в Пентонвилле, который определенно повеселее. Элегантные белые здания неплохо вписываются в общую картину северного Лондона, и местные жители не придают соседству с тюрьмой особого значения. Хайпойнт подавляет, Пентонвилль сливается с окружением.
Ред выкладывает на белый пластиковый поднос наручные часы, ключи и мелочь и проходит через арку металлического детектора. Прибор пронзительно пищит. Один из охранников тут же преграждает Реду путь.
– Пожалуйста, пройдите снова, сэр.
Ред проходит под аркой, и снова раздается писк.
И тут он догадывается, в чем дело. Причина – его полицейский жетон. Он вынимает его из внутреннего кармана, кладет на поднос и проходит через арку в третий раз. На сей раз писка нет.
Ред забирает свои вещи с подноса и держит руки слегка поднятыми, пока охранник его обыскивает. Исключений не допускается ни для кого, даже для офицера полиции.
– Спасибо, сэр. Пожалуйста, пройдите в ту дверь и закройте ее за собой. Вторая дверь откроется только после того, как первая будет плотно закрыта. Оттуда вас проводят.
Ред проходит в дверь и закрывает ее за собой. Ощущение такое, будто находишься в тамбуре.
Со слабым жужжанием открывается внутренняя дверь, за которой стоит еще один охранник. Он ведет Реда по коридору.
– Прошу прощения, я обязан напомнить правила. Нельзя ничего передавать заключенному. По другую сторону двери все время будет кто-нибудь находиться. Если вам что-то понадобится, просто крикните.
– Последний раз, когда я приходил к брату в тюрьму, он пытался убить меня. У меня нет особого желания оставаться с ним наедине.
– Мы знаем об этом, сэр. Его запястья и лодыжки будут в оковах.
– Но никого, кроме нас, там не будет?
– Нет, сэр. Ваш брат специально попросил о свидании с вами наедине.
– А он объяснил вам почему?
– Он сказал, что у него есть конфиденциальная информация, предназначенная только для ваших ушей.
– То же самое он сказал мне и по телефону. Хрен с ним. Если он закован, тогда я уверен, что все будет хорошо. Спасибо.
Комната для свиданий маленькая и скудно обставленная, точно такая же, как те, что в Скотланд-Ярде. Охранник заводит Реда внутрь и оставляет его там, наедине с мыслями.
Ред подходит к окну и выглядывает сквозь решетки. Унылый пейзаж из крыш, серый, как день. Он возвращается к столу и садится.
Он не ощущает нервозности, как можно было ожидать, главным образом потому, что все происходит очень быстро. Тело Джона, тридцать сребреников, а потом звонок Эрика – все громоздится одно на другое, и этот поток, подхватив Реда, увлекает его с неодолимой силой.
"Информация, которую тебе нужно узнать прямо сейчас". Это то, что сказал Эрик по телефону.
Не ловушка. Для ловушки слишком очевидно.
И что потом?
Дверь открывается, и входит человек в джинсах и джемпере. В руке у него конверт, кандалы на лодыжках и запястьях позвякивают на ходу.
Эрик.
Лицо узнаваемо, но этот человек уже не брат Реда. Впечатление такое, будто некто, кого прежде ты знал только по фотографиям, вдруг обрел плоть и кровь. Разница лишь в том, что на самом деле речь идет не о снимках, а о точно так же выцветающих и тускнеющих год за годом воспоминаниях.
Дверь за Эриком закрывается, и братья в первый раз за более чем семь миллионов минут оказываются в одной и той же комнате.
Эрик сидит напротив Реда. Он не здоровается и не пожимает ему руку. В его глазах безмерные глубины ненависти.
"Он попросил меня прийти сюда, – думает Ред, – а не наоборот. Пусть скажет, что хотел".
Эрик толкает конверт, и он скользит через стол. Толкает, а не передает в руки, так чтобы их пальцы не соприкоснулись даже на миг.
– Это пришло сегодня утром.
Обычный белый конверт, уже вскрытый, адрес составлен из букв, вырезанных из журнала и наклеенных на конверт. Отправлено – Лондон, Юго-Запад 1, 23 дек. 1998. Точно так же, как на пакете с монетами.
Внутри конверта Ред находит сложенный втрое листок бумаги. Он разворачивает его. Снова буквы, вырезанные из журналов, разных размеров и шрифтов для затруднения идентификации.
Ред читает:
""Не двенадцать ли вас избрал Я? но один из вас диавол" (Иоанн. 6:70). Ты знаешь, Эрик, кто этот дьявол. Твоя собственная плоть и кровь, который предал тебя. Он есть зло, а не те. Мне ведома истина, и я знаю, о чем он думает. Он хочет стать одним из нас, но не осмеливается. Дьявол, который делает вид, будто он на стороне ангелов. К тому времени, когда ты прочтешь это, у меня будет одиннадцать из двенадцати. Мне нужен еще только один. Твой брат. Твой Иуда".