– Да.
– Значит, никто из них не сможет подтвердить, где ты находился в любую конкретную ночь?
– Я же говорил, содержатели пабов.
– А ты помнишь, в какие ночи где бывал?
– Не совсем. Кроме самого Рождества. В ту ночь я ходил в "Синего вепря", в Уллсуотере.
– А кроме этого, ничего?
– Я был на отдыхе. Ходил туда, куда ноги понесут, и не вел дневника. Я потерял работу, говорю на тот случай, если ты забыл. Мне хотелось немного развеяться.
Ред меняет тактику.
– Поговорим о серебряных ложках. Ты купил один из этих комплектов.
– Нет.
– Да. Ты приобрел его по карте "Америкэн экспресс" первого мая девяносто седьмого года. У нас есть записи об этой покупке.
– Я говорил об этом раньше. Мою кредитную карту украли. Тот, кто ее украл, должно быть, и купил на нее эти ложки. Я заявил о пропаже карты. Вы знаете об этом.
– Да. Мы проверили по данным "Америкэн экспресс". Карта была объявлена пропавшей второго мая. На следующий день после того, как ты купил ложки.
– Тогда я хватился, что карты нет.
– Последняя зарегистрированная покупка по той карте до первого мая была совершена в субботу двадцать шестого апреля. Ты приобрел бензин стоимостью в двадцать три фунта на заправке "Тексако" на Вуд-лейн. Ты признаешь эту покупку?
– Да, конечно. Это ближайший гараж от моего дома.
– Значит, ты утверждаешь, что карта пропала между этим днем – двадцать шестого апреля – и первым мая?
– Да.
– И ты не заметил пропажи до второго мая?
– Нет.
– Я бы сказал, что это несколько странно.
– А я бы нет. Просто на той неделе я не пользовался картой "Америкэн экспресс". Ты проверяешь наличие своих кредитных карт каждую неделю, Ред?
– И была похищена именно эта карта?
– Да.
– Один кусочек зеленого пластика с надписью "Америкэн экспресс"? И больше ничего?
– Нет.
– Да уж, это я бы точно назвал странным. Ты утверждаешь, что твою кредитную карту украли, но человек, который предположительно украл ее, не взял ни денег, ни других кредитных карт и ничего другого.
– Именно.
– Потому что именно так действуют воры, не так ли, Дункан? Вместо того чтобы опустошить твой бумажник и забрать все, на хрен, они тратят время на то, чтобы изъять одну-единственную карту. Может, хватит пудрить мне мозги, а?
– А я бы сказал, что это совершенно логично.
– Почему?
– Потому что таким образом я бы не скоро заметил пропажу. Если бы пропал весь бумажник, я бы, очевидно, хватился его, верно? И тогда сообщил бы о пропаже карты, и к тому моменту, когда этот таинственный покупатель явился бы за серебряными ложками, она оказалась бы заблокированной.
– И кто же, по-твоему, украл твою кредитную карту?
– Да кто угодно. На той неделе я два дня провел на полицейской конференции. Было жарко. Мой пиджак все время висел на спинке стула. В это время ее мог прибрать к рукам кто угодно.
– А когда ты хватился карты, обращался к организаторам конференции?
– Да.
– И что они сказали?
– Сказали, что к ним она не поступала.
– А когда ты нашел свое имя в перечне кредитных карт, то взял, на хрен, и вымарал его маркером. Скажи еще, что это поступок невинного человека. Скажи. Я тебе все равно не поверю.
– Я увидел свое имя. Я не понял, откуда оно там взялось. Я просто машинально его зачеркнул. Я знал, что невиновен, но понимал, что будет трудно объяснить, почему оно там оказалось.
– Если ты был невиновен, почему же не решил, что было бы лучше рискнуть и оправдаться? Сказать: "Это моя карта, я понятия не имею о том, кто ее стянул и как она оказалась в этом списке".
– Ну да, конечно. Если бы можно было все вернуть, я бы, наверное, так и поступил. Но я этого не сделал. Я растерялся, принял поспешное решение, ну а уж потом отступать было поздно.
– Даже если это правда, это все равно не объясняет всего остального.
– Ты твердо вознамерился свалить вину на меня, Ред, не так ли? Ты все уже рассортировал в своей голове, и что бы я ни делал или говорил, это не изменит твоего мнения ни на йоту, верно?
Он начинает подниматься со стула.
– Сядь, Дункан.
Дункан, и тело и голос, поднимаются одновременно.
– Я не делал этого. Меня подставили. Это тщательно задуманная подстава, чтобы полиция могла заполучить меня с потрохами.
– Сядь, черт тебя возьми.
– Почему ты не хочешь выслушать?
Ред тоже встает со стула.
– Сядь. А ну, на хрен, сядь. Сейчас же!
Констебли делают шаг вперед. Дункан смотрит на них, переводит взгляд на Реда и снова опускается на стул. Констебли отступают назад.
Голос Реда напряжен от необходимости держать себя в руках.
– Послушай, солнышко. Ты продал эту долбаную историю в "Ньюс оф зе уорлд" за двадцать штук. Ты воспользовался нашим доверием и плюнул нам в лицо. Так что извини, если я не вижу ничего смешного, когда начинаю получать от тебя записки, адресованные Иуде.
– Я не посылал этих записок.
– Черта с два не посылал. Мы нашли в твоем доме журнал "Санди таймс" с вырезанными буквами. Эти буквы точно соответствуют тем, что находятся на бандероли с монетами, которые ты мне прислал.
"Не говорить о письме Эрику, – думает Ред. – Вести себя так, будто и не получал его. Не подрывай свое дело признанием в том, что ты сам уничтожил жизненно важную улику".
– Я не знаю, о чем идет речь. Никаких записок и никаких монет я тебе не посылал.
Ред продолжает:
– А еще имеется письмо, адресованное тебе от Церкви Нового Тысячелетия, датированное двенадцатым февраля девяносто восьмого года.
– Я уже говорил тебе. Я не получал никакого письма. Я не знаю даже, что это за Церковь Нового Тысячелетия.
– Ты, черт возьми, прекрасно знаешь, о чем идет речь. Это сборище козлиных придурков, во главе которых стоит тип по имени Израэль: тот самый, который и написал тебе это письмо, – он все время вещает о седьмой печати и о Втором пришествии. Вдобавок твердит, что его паства – это его апостолы. В общем, самое подходящее место для того, кто воображает себя Мессией, не так ли?
– Я никогда там не был. Никогда о них не слышал. Я не знаю, каких еще признаний ты от меня добиваешься.
– А как насчет орудий убийств, которые мы нашли в шкафу у тебя под лестницей?