– Хорошо, что мы тогда вовремя починили то окно.
– Какое окно?
– Которое я разбил, чтобы забраться к нему домой.
Ред смеется.
– Ну да. То.
– Было бы очень неприятно увидеть, как его отпускают в связи с неправомочностью улик. У нас ведь не было ордера на обыск. Пока Кейт не получила ордер, подписанный задним числом.
Ред шутливо машет своим пинтовой кружкой.
– Больше этого не делайте, молодой человек. Заметь, в общем ты поступил правильно. Неправильно, но вместе с тем правильно. Как твой начальник, я должен сделать тебе официальное замечание за нарушение и проникновение. Как твой коллега, я думаю, что ты поступил чертовски верно. Обнаружение всех этих орудий – главное, что его цепляет. Дункан мог бы отвертеться и от покупки ложек – сперли карту, и весь сказ, – и от связи с этой хреновой сектой. Но когда у тебя под лестницей находят орудия семи убийств, отмазаться нелегко.
– Ага. Но давай больше не будем говорить о нем. С этой историей покончено.
Они болтают на профессиональные темы еще минут десять, а потом Ред закидывает руки за голову и зевает.
– Мне пора идти, приятель. Я уже на ногах не держусь.
– Ладно. Когда появишься в следующий раз?
– Надеюсь, что уже после Пасхи. По графику я не должен возвращаться раньше вторника, хотя рискну предположить, что при нынешнем раскладе меня запросто могут выдернуть раньше.
– Что ж, а я буду на работе. Так что увидимся.
В дружеском молчании они возвращаются к Скотланд-Ярду и расстаются перед парковочной площадкой.
– Я сейчас переоденусь и оседлаю свой велосипед, – говорит Джез. – А ты залезешь в свою здоровенную тачку и будешь загрязнять воздух на всем пути домой.
– Джез, зуб даю, то, что выходит из моей выхлопной трубы, куда безвреднее того, чем тянет у тебя из-под мышек.
Джез смеется.
– Шел бы ты на хрен.
– Чего и тебе желаю. Хороших выходных. Увидимся на следующей неделе.
Ред проходит на стоянку, садится в машину и уезжает.
117
Пустой дом, пустой холодильник. Дерьмо! Придется тащиться за едой.
Ред выходит в коридор и чуть было не спотыкается о картину, прислоненную к плинтусу. Он уже давно собирался ее повесить. На стене карандашом помечен крестик, на полу рядом с картиной лежат молоток и гвозди, но до того, чтобы взять этот чертов молоток, забить гвозди и закончить дело, руки у него почему-то не доходят. Ладно, это потерпит.
Он устало опускается на диван и зевает.
Нужно поспать. Но сперва перекусить. В голове блуждают хаотичные мысли.
Во рту ощущается вкус пива. Пива из паба, где они наливались с Джезом. Славный парень, этот Джез. Во многом благодаря ему удалось закрыть это дело.
Из всей их команды Джез проявил наилучшую выдержку и присутствие духа. Когда Ред ломался, Джез был тверд как скала.
Что там говорил Джез в пабе? Что-то насчет того, что он, Ред, принимал все это близко к сердцу.
"Не забудь, что Дункан угрожал не мне, не Кейт, а лично тебе. Прислал монеты и то письмо Эрику... вот уже действительно подло".
Треск электрических разрядов в мозгу Реда.
"Прислал тебе монеты и то письмо Эрику".
"То письмо Эрику".
Ред мгновенно вскакивает на ноги.
Откуда, черт возьми, Джезу знать о письме к Эрику?
Ред никому и никогда не заикался об этом письме. Письмо было уликой, а он сжег его, сделал то, чего не следовало делать. Он не говорил о нем никому в Скотланд-Ярде, никому из тех, кто охранял его в Хоум Фарм.
Откуда же Джез прознал о нем?
В то утро, когда позвонил Эрик, Джез находился в кабинете. Черт, именно Джез взял тогда трубку.
"Может быть, тогда я и проговорился?
Черта с два, я тогда сам ничего не знал. Я не знал, что нужно Эрику, пока не приехал в Пентонвилль.
Ну а уж после этого я точно держал язык за зубами. Не обмолвился об этом, даже когда допрашивал Дункана, – не хотел, чтобы он знал о том, что я видел это письмо".
Ред хватает телефон и набирает номер 192.
– Справочная служба, ваш запрос, пожалуйста.
– Тюрьма Пентонвилль, Лондон.
Компьютеризованный женский голос дважды сообщает Реду номер. Он записывает его на листочке блокнота у телефона и тут же набирает.
Длинные гудки.
Девять часов накануне Страстной пятницы. Не удивительно, что они не мчатся к телефону.
Ну давай же.
Звучит мужской голос, очевидно усталый.
– Тюрьма ее величества Пентонвилль.
– Я бы хотел поговорить с начальником.
– Боюсь, что начальник сейчас...
– Это старший полицейский офицер Меткаф из Скотланд-Ярда. Мне нужно поговорить с вашим начальником по делу неотложной важности. Мне все равно, чем он занимается. Вам придется оторвать его от этого занятия.
– Откуда мне знать, что вы тот, за кого себя выдаете?
– Вам что, прислать наряд полиции, чтобы вы поняли, с кем имеете дело?
– Ладно, ладно. Я сейчас вас соединю.
На линии слышна мелодия "Зеленые рукава".
Еще один мужской голос, на сей раз раздраженный.
– Алло?
– Я говорю с начальником тюрьмы?
– Да.
– Это старший офицер полиции Меткаф и...
– Ваш брат содержится в нашей тюрьме.
– Да. Да. И мне нужно срочно поговорить с ним.
– Инспектор, заключенные находятся под замком до утра. Я не могу нарушать правила.
– Вы должны. Для меня жизненно важно поговорить с ним сегодня. В ближайшие десять минут.
– Что значит "жизненно важно"?
– Давайте скажем так. Он может рассказать мне нечто, способное в корне изменить ход девятимесячного расследования.
– И эта информация нужна вам сегодня?
– Да. Завтра может быть слишком поздно.
– Хорошо. Оставьте мне свой номер. Я распоряжусь, чтобы охранники вывели Эрика и дали ему возможность вам позвонить.
– Спасибо. Большое спасибо.
Он называет свой номер.
– Ждите у телефона.
Линия умолкает.
Ред смотрит на стену. Страх охватывает его, как осьминог щупальцами.
Он включает телевизор и перескакивает с одного канала на другой. Смотреть нечего.
Пронзительный звук телефона. Он хватает трубку.
– Алло?