Но он видит то, что валяется на полу в нескольких футах от него. То, за чем Ред ходил наверх.
Молоток и гвозди. Страх просачивается в сознание Джеза, колет его, подобно шипам скособоченного тернового венца.
Ред возвращается. В его руке скальпель.
Вжик-вжик-вжик – от резинового костюма остаются лишь валяющиеся на полу обрезки.
Теперь Джез в одних трусах, как все его жертвы.
Ред приближает свое лицо к лицу Джеза.
– Ты думаешь, что ты Мессия?
Джез кивает.
Ред заговаривает снова, брызги слюны летят Джезу в лицо.
– Прекрасно. Раз так, то ты можешь, на хрен, умереть как Мессия.
Ред подтаскивает Джеза к двойным дверям из кухни в гостиную. Плотно закрыв их, он хватает Джеза за левую руку и вытягивает ее параллельно полу. Кисть руки Джеза касается края дверной рамы.
В штукатурку стен гвозди могут не войти, но в деревянный косяк они вбиваются легко.
Развернув раскрытую ладонь Джеза, Ред приставляет к ней острие гвоздя. Держа гвоздь между вторым и третьим пальцами левой руки, а молоток в правой, он замахивается и изо всех сил наносит удар.
Он бьет снова и снова, до тех пор, пока шляпка гвоздя почти не погружается в плоть ладони Джеза.
Все это время Джез истошно вопит.
Ред не издает ни звука – он убивает молча.
Два гвоздя в правой ладони. Левая рука вытягивается к противоположному углу дверной рамы. Еще два гвоздя в левую ладонь.
Скрещенные лодыжки Джеза тоже пробиваются двумя гвоздями, расщепляющими кости и рвущими ахилловы сухожилия.
На двери распят человек с терновым венцом на голове.
Среди пронзительных криков Джеза, сначала сумбурно и невнятно, а потом все более различимо, звучат слова:
– Или, Или! лама савахфани? Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты меня оставил?[21]
Грудь Джеза напрягается, ибо дыхание дается ему с трудом. Он поднимает глаза, смотрит на своего убийцу и выдыхает последние слова:
– Но все сие содеялось, дабы писания пророков могли быть исполнены.
Ред невозмутимо подается вперед и говорит:
– Потом двое разбойников были распяты с ним, один справа, другой слева.
Он снимает с головы Джеза терновый венец и добавляет:
– Ты не Сын Человеческий, Джез. Ты кусок дерьма, который умер рядом с ним.
125
Тишину нарушает писк интеркома. Ред подходит и берет трубку.
– Алло?
В его ухе звучит громкий, задыхающийся голос Кейт.
– Ред. Это Кейт. Что происходит?
– Поднимайся, – говорит он и нажимает кнопку, чтобы впустить ее.
Она взбегает по лестнице и останавливается как вкопанная, увидев его, стоящего в дверях.
– Господи, Ред, ты весь в крови. Что вообще случилось? Где Джез?
Он отступает в сторону, чтобы пропустить ее, и на несколько минут оставляет наедине с телом человека, которого, как он знает, она когда-то любила. Когда он возвращается внутрь, то видит, что она сидит, привалившись к кухонной стене. Он опускается на пол рядом с ней. Она не шевелится, не пытается отстраниться от него. Она знает, что он сделал это с Джезом, но равным образом знает, что творил Джез, и может себе представить, через что прошел Ред в эти мучительные несколько часов, растянувшиеся на целую жизнь.
– Прости, Кейт, – говорит он. – Я не знал, что это был он. Я не хотел, чтобы это был он.
Кейт утыкает голову в его плечо. Он чувствует, как движутся ее губы, когда она говорит:
– Что случилось?
Он обнимает ее, прижимается щекой к ее макушке и долго, долго молчит, прежде чем ответить:
– Я расскажу тебе все в участке.
126
Пятница, 21 апреля 2000 года
Отметка уровня воды у окна тюремной камеры Реда становится больше.
Он лежит на койке, переплетя руки за головой. Отдаленные голоса эхом отдаются по туннельным переходам снаружи, смешиваясь с мыслями, мелькающими в его голове.
Сегодня Страстная пятница. Прошло более года с тех пор, как вместе с Кейт он вошел в полицейский участок Паддингтон-Грин и признался в убийстве детектива-инспектора Джереми Клифтона, попросив лишь о том, чтобы Кейт было позволено присутствовать при его признании.
Когда вся история выходит наружу, его посещает прорва народу, и все долдонят одно и то же: ты действовал в целях самообороны, ты имел дело с психопатом, ты оказал обществу огромную услугу. Сьюзен, Лабецкий и даже комиссар, все приходили к нему, и все ушли ни с чем. Настаивали, уговаривали, пытались запугать – все было бесполезно. С таким же успехом они могли разглагольствовать перед глухим.
Адвокат Реда хотел, чтобы тот настаивал на своей невиновности, Ред, напротив, заявлял о своей виновности. Адвокат попытался доказать, что он действовал в состоянии аффекта, что уменьшает его вину, но Ред заявил, что совершил убийство сознательно, с обдуманным намерением, а следовательно, должен нести всю полноту ответственности.
Первый порез самый глубокий. Первое убийство тяжелее всего. После того как пролил первую кровь, становится легче и легче. Реду довелось допросить достаточно убийц, чтобы это понять.
Совершив убийство впервые, он при этом испытал удовольствие. Вот почему Ред считает самым верным выходом для себя пожизненное заключение. Все дело в том, что ему понравилось убивать. Он вновь и вновь разматывает в голове катушку воспоминаний, связанных с убийством Джеза, и каждый раз это ощущение возвращается все с той же вздымающейся интенсивностью оргазма.
Власть над жизнью или смертью. Единожды данная, она уже не может быть отобрана. Если этот шаг сделан, обратного хода нет.
Ред испытал от этого наслаждение, и он понимает, какое зло здесь таится. Он стал тем, кого всегда презирал.
Сила разума, способность различать добро и зло – вот что отличает человека от других приматов. Ред использует разум, пока у него еще есть такая возможность. Он столкнулся в собственной душе с такой реальностью, которая грозит подавить рассудок. Поэтому он предпочел оказаться в том месте, где его безумие будет ограничено стенами. Это погубит его, зато он не сможет больше никого погубить.
Так будет лучше.