Комиссар проходит через дверь передней.
– Как себя чувствуешь, Ред?
– Примерно как христианин перед выходом на арену со львами.
До комиссара ирония не доходит.
– Все будет нормально. Говорить я предоставлю тебе, а сам, в случае нужды, ограничусь выражением поддержки со стороны руководства.
– Замечательно. Спасибо.
Комиссар сверяется с часами.
– Три часа ровно. Будем заходить?
Ред открывает дверь в конференц-зал. Вспышки множества камер заставляют его прищуриться, но ему удается справиться с желанием поднять руку и прикрыть глаза. Он знает, как выглядел бы такой снимок в завтрашней газете и сколько статей началось бы словами "ослепленный светом".
Ред направляется к длинному столу, украшенному несоразмерной полицейской эмблемой, и садится на стул, комиссар усаживается рядом с ним. Их всего двое против более чем полутора сотен журналистов, набившихся во все уголки и щели зала. Прибывшие первыми заняли все имевшиеся в наличии места, а другие обтекали их, как волны. Некоторые толпились у задней стены, другие, скрестив ноги, уселись по бокам.
Микрофоны, прикрепленные к столу, ощетинились у рта Реда, белые огни телевизионных камер сердито уставились на него. Он прокашливается.
– Леди и джентльмены, я старший офицер Редферн Меткаф. Я возглавляю расследование по делу так называемого "убийцы апостолов", существование которого было предано гласности в одной из вчерашних газет. Цель моего прихода сюда – ответы на вопросы, которые могут возникнуть у вас в связи с этим делом. Вы должны понимать, что я не могу обсуждать детали операции, но я постараюсь предоставить вам как можно больше информации по любым другим вопросам. Убедительно прошу вас называть свои имена и организации, которые вы представляете, и формулировать вопросы кратко. Спасибо. Кто первый?
Мгновенно вырастает лес рук. Ред указывает на человека в первом ряду.
– Лэйн Уэйкфилд, "Дейли телеграф". Эти убийства происходят на протяжении шести месяцев. Почему вы до сих пор скрывали происходящее от общественности?
– Мы столкнулись с весьма осторожным и изобретательным преступником. Выяснить, что связывает между собой жертв, удалось лишь недавно.
Прежде чем кто-либо успевает подать голос, Уэйкфилд торопливо задает второй вопрос:
– Вы получили санкцию на опубликование материала, который появился в "Ньюс оф зе уорлд"?
– Нет, не получил. Леди слева от меня, в красном пиджаке.
– Но "Ньюс..."
– Ваше имя, пожалуйста.
– Простите. Луиза Фаррингтон, "Дейли мейл". В публикации "Ньюс оф зе уорлд" не приводится официальных ссылок на какие-либо источники в полиции. Связывались ли с вами представители этой газеты до выхода материала?
– Нет, не связывались.
Она тоже не дает другим встрять с вопросом.
– А вы знаете почему?
– Могу предположить, что, по их мнению, я воспрепятствовал бы публикации.
– Значит, вы против того, чтобы информация об убийствах была достоянием гласности?
– Да, я против. Поскольку это ставит под угрозу наши усилия, направленные на то, чтобы убийца предстал перед судом.
– Но не думаете ли вы, что люди имеют право знать, что творится вокруг?
Он смотрит на нее хмуро.
– Миссис Фаррингтон, я пришел сюда не затем, чтобы обсуждать с кем бы то ни было столь абстрактные вопросы, как право граждан на информацию и свобода печати.
Он снова обводит взглядом зал и указывает:
– Леди вон там, позади.
Женщина вопросительно поднимает брови.
– Да, вы.
– Клэр Стюарт, Би-би-си. Радио Шотландии. Вы еще никого не арестовали за эти убийства?
– Нет, пока обвинение никому не предъявлено.
– Скоро ли, по вашему мнению, преступник будет задержан?
– К работе по этому делу привлечены лучшие сотрудники. Мы не сомневаемся в том, что убийца будет найден и понесет наказание.
Мужчина в третьем ряду.
– Гай Дунн, "Ньюкасл ивнинг кроникл". Вступал ли убийца в какой-либо контакт с полицией?
– Нет. Ни в какой форме.
– Алекс Хэйтер. "Ивнинг стандарт". А кто-нибудь уже взял на себя ответственность?
– Да. Сегодня к ленчу о своей виновности заявили семьсот восемьдесят два человека. Но цифра не окончательная, число признавшихся возрастает.
Присутствующие смеются.
– И все они оговаривают себя?
– Пока все.
– Рой Пембридж. "Саут Лондон пресс". Вы не возражаете, офицер, если я скажу, что в данном случае мы столкнулись с некомпетентностью полиции?
Ред вздыхает. Всегда находится назойливый журналист, лезущий со своими оценками.
Он тонко улыбается репортеру.
– Разумеется, не возражаю, мистер Пембридж, если вам есть чем подкрепить свое заявление. В противном случае я против.
Пембридж, ухватившись за предоставленную ему Редом возможность, поднимается на ноги и, явно наслаждаясь моментом, язвительно произносит:
– Ну что ж, обратимся к фактам... Прошло уже почти шесть месяцев. И у вас, как я понимаю, до сих пор нет даже подозреваемых. Единственный человек, которого задерживали в связи с этим делом, оказался ни при чем. Вы даже не обнаружили на местах преступлений никаких улик.
– Как я уже говорил раньше, нам противостоит весьма сообразительный убийца. Он не имеет намерения отдаться в руки правосудия.
– У вас впечатляющий послужной список, офицер...
– Спасибо, – прерывает Ред не без сарказма.
– ...Но шесть месяцев, потраченные впустую, наводят на размышления. Вы не подумывали о том, чтобы отойти от этого расследования?
– Нет.
– А не считаете, что вам пора бы поразмыслить о таком шаге?
– Нет, я так не считаю.
– Почему?
– Мистер Пембридж, я не обязан защищать свою позицию перед вами...
– А у меня складывается ощущение, что вы именно этим и занимаетесь.
В голосе журналиста звучит столько злорадства и самодовольства, что у Реда возникает нестерпимое желание свернуть ему шею.
Он рывком поворачивает голову к двоим стоящим у двери полицейским и, уже в это мгновение прекрасно понимая, что поступает неправильно, командует:
– Адамс, Моррис. Выведите его.
Они смотрят на него непонимающе.
– ВЫВЕДИТЕ ЕГО!
Всеобщее смятение. Голоса громкие, как зов диких гусей. Изумление и неверие на лицах присутствующих.