– "Он сидит одесную Бога, Своего Всемогущего Отца, откуда придет судить живых и мертвых"[15].
Серебряный Язык приставляет кончик первого гвоздя к коже правой ладони Питера.
Питер бросает взгляд и отворачивается в бессильном ужасе.
Четыре быстрых удара молотком. Гвоздь, пробив кожу, плоть, кость и дерево, выходит с другой стороны.
Пальцы Питера крепко сжаты вокруг гвоздя, натянутые сухожилия его запястий выступают, как струны скрипки.
Еще четыре удара по левой ладони. Шесть, чтобы прибить скрещенные ноги.
Кровь свободно льется на пол. Часть крови попадает на Серебряного Языка. Не важно. Она легко смоется. Полиция может охотиться за запачканной одеждой, сколько ей будет угодно, и после этого, и после всех остальных убийств, но они никогда ее не найдут. Он мог бы размахивать одеждой у них перед носом, им все равно не понять.
Ведь он Мессия.
Он возвращается к кухонному столу, кладет молоток и берет хирургический нож.
Снова к Питеру. Скотч срывается, лезвие вводится в рот, а далее следуют два быстрых, сливающихся в одно, отработанных движения.
– А теперь, приятель, вопи, сколько твоей душе угодно. Никто этого не услышит, ведь говорить ты не можешь. Ни говорить не можешь, ни есть. Не считая лишь вкушения плоти Моей.
83
Пятница, 30 октября 1998 года
Джез пролистывает отчет вскрытия по Питеру Симпсону.
Питер был убит слишком давно, чтобы можно было установить точную дату его смерти, но это не имеет значения. Они знают эту дату так же точно, как если бы Симпсона убивали у них на глазах.
Содержание отчета знакомо им до боли, отчего производит еще более гнетущее впечатление.
Никаких отставших волокон. Никаких волос. Никакого семени. Никакой крови, кроме крови умершего. Никакой слюны.
Восемь тел, и ни единой полезной улики ни по одному из них. Джез рассеянно думает, не представляет ли это своего рода рекорд.
Хорошо еще, что три последних убийства удалось сохранить в тайне. Средствам массовой информации сообщили, что Саймон Баркер скончался от сердечного приступа, от самаритян слова не добьешься, так что с той стороны утечки опасаться не приходится, а Сандра Мур продолжает пребывать в убеждении, что Питер Симпсон уехал и может вернуться в любой день.
Кейт заходит в комнату с тремя чашками кофе. Она ставит чашки на ближайший стол и дует на пальцы.
– Ой, горячо! – Она обводит комнату взглядом. – Где Ред?
– На консультации.
– Ух ты, он будет не в настроении. Я думала, ему удалось добиться переноса этой процедуры.
– Ему и удавалось. Даже дважды, но уж в третий никак не отвертеться. Прием даже начали позже, специально ради него.
– Что ж. Думаю, к тому времени, когда он освободится, и чай малость остынет.
Кейт подходит к письменному столу Джеза и наклоняется над его плечом.
– Это отчет о вскрытии Симпсона?
– Угу.
– Нашли что-нибудь полезное?
– Совершенно ничего. Похоже, Серебряный Язык никогда не оставляет никаких полезных зацепок.
Кейт сквозь зубы пощелкивает языком и возвращается к письменному столу.
У Реда звонит телефон. Не отрываясь от чтения отчета о вскрытии, Джез берет трубку и нажимает код, чтобы перевести звонок на собственный телефон.
– Клифтон.
– Могу я поговорить с инспектором Меткафом?
Мужской голос. Говорит с легким придыханием. Акцент определить трудно.
– Он на совещании. Могу я помочь?
– Вы работаете по расследованию дела об убийце апостолов?
– Да, работаю.
– Я... я знаю кое-кого, кто, возможно, является убийцей.
– Представьтесь, пожалуйста.
– Я бы предпочел не называть своего имени. Но если хотите, назову вам того, кто, как мне кажется, и есть убийца.
"Ставлю пятьдесят фунтов, что это очередная лажа, – думает Джез. – Восемь тел, ни единой улики, и вдруг звонит какой-то малый и преподносит нам Серебряного Языка на блюдечке. Держи карман шире!"
– Конечно, мы хотим.
– Его зовут Израэль.
Джез поднимает брови. Израэль. Десять из десяти за оригинальность. С этим парнем скучать не придется.
– Израэль... А фамилия?
– Нет, просто Израэль. Это единственное имя, которым он пользуется.
– Всего одно имя?
– Да. Как Пеле или Шер.
Джез едва удерживается от смеха.
– И чем занимается Израэль?
– Он глава церкви.
– А как называется эта церковь?
– Церковь Нового Тысячелетия.
– Секунду, не вешайте, пожалуйста, трубку.
Джез нажимает кнопку отключения звука, удостоверяется, что красный индикатор секретности включен, и обращается к Кейт:
– Нам ведь не попадалась никакая секта, именующая себя Церковью Нового Тысячелетия, когда мы шерстили те культы, верно? Которой заправляет малый по имени Израэль.
Кейт качает головой.
– Нет. Я бы запомнила.
– Так я и думал.
Джез снова нажимает кнопку. Индикатор секретности выключается.
– И где находится эта церковь?
– Кенсингтон. Рядом с Хай-стрит.
– Сэр, пожалуйста, не думайте, что мы воспринимаем вашу информацию скептически, но мы уже проверили значительное количество религиозных общин, и ни одна из них не подпадает под это описание.
– Потому что она очень секретная. Мы не рекламируем факт нашего существования.
– Мы? Вы принадлежите к этой церкви, сэр?
– Да. Да, принадлежу.
– Тогда почему вы звоните?
– Потому что боюсь. Я слушаю то, что говорит Израэль, а он теперь беспрерывно твердит о гневе Господнем и подготовке ко Второму пришествию. Раньше он был гораздо спокойнее, но в последнее время стал действительно... беспощаден. Разумеется, в своих проповедях. Ни о чем другом я не знаю. То есть я хочу сказать, что о случаях совершения им физического насилия мне ничего не известно.
– Вы живете общиной?
– Нет, но нам не разрешается никому разглашать нашу приверженность Учению. Не все готовы к истинному слову так, как мы. Вот почему я звоню вам анонимно. В определенные дни мы собираемся в храме, изучаем Библию и разделяем с верными трапезу, но живем каждый у себя дома.
15
Из Апостольского символа веры – самого первого краткого, точного изложения основ христианской веры.