Заверещав, загукав, захохотав человеческим голосом, оно бросилось к Алеше, но не накинулось на него со звериной яростью ("что было бы только рационально для этой зверюги"...- мельком успел отметить впавший в ступор бедный паренек), а начало, как бы пританцовывая, кружиться вокруг него с все возрастающей скоростью, громко гогоча и что-то скандируя на языке пришельцев. За плечами мутанта развевалась шкура леопарда - явно не из магазина! Всё сильней пахло животными, отвратительными запахами крови и гниения, невероятно воняла нечесаная мохнатая шкура, било в ноздри застарелым винным перегаром. Между но чудища сзади, там где кончалась леопардовая шкура, в мохнатых расчесах и огромных колтунах угадывался тонкий хвост с шариком свалявшейся шерсти на кончике. Спереди же сурово торчал фантастических размеров возбужденный, напрягшийся фаллос. Это, да нескончаемый хохот, окончательно дезорганизовало Алексея. Глядя, как чудовищный мутант сужает свои круги вокруг него, то и дело отбрасывая в сторону, словно пушинку, всё еще пытающегося первым пробиться к подростку безумного Здоровякова; зачарованный ужасом, не замечающий, как дорогая, бесценная для него аушка сползает с его плеча, Алеша совсем опустил руки.
"Неужто кончина моя пришла" - подумал он словами из какого-то эмо-фильма на историческую тему, сам не замечая этого, - " неужели этот мутант принимает меня за удовлетворитель!? С ним мне не справиться..."
В ожидании чего-то неизбывно страшного, что сейчас с ним произойдет, Алеша не осознавая уже атавизма в своем последнем действии, поднял голову к небесам.
Небеса были уже не ярко голубыми, скорее - прозрачно-синими, где-то уже крались сумерки, но им было еще далековато до этих мест.
И никакого спасения. В небесах можно было видеть только пролетающих где-то вдали от этого места пришельцев, безумных людей в танцующих по воздуху левитанах, да бесстрастные вершины таунов, упирающиеся в белые облака, они чем-то походили на бесстрастные горы со снеговыми шапками на вершинах.
Запах становился всё сильнее, хохот, - всё громче. Внезапно раздалось и многоголосье крылатых пришельцев. Алеша чуть опустил взгляд: над поляной внезапно, будто бы в голографическом театра, возникла белокурая женщина в лучезарных одеждах. "Люминесцентная ткань, что ли?" - апатично, уже ничему не удивляясь и чувствуя себя всё равно что давно погибшим, вяло подумал Алеша. Всё тело её, казалось, состояло из огненного свечения. Высокая грудь и крутая, тонкая шея были украшены золотыми ожерельями, а запястья рук отягчены витыми браслетами. Веки её - лепесток на лепестке, несли опахала длинных изогнутых ресниц. В ушных проколах звездами поблескивали серьги, а лицо сияло так, что прямо в него было невозможно смотреть, так, что обрамляющие его пшенично-золотые волосы лишь оттеняли это сияние. В воздухе разлился аромат фиалок, и каких-то еще, неизвестных Алеше цветов. Причем эти запахи тут же развеяли вонь, которой человеку было уже сложно дышать.
Незаметно для себя самого. Алеша чуть приободрился, потому что чем бы не являлась эта фантомная ослепляющая женщина, она была слишком уж идеальной, слишком прекрасной, чтоб быть настоящей, но тем не менее от этой хитрой голограммы исходили потоки энергии, в ней чувствовалась мощь.
А для того, чтоб сотрудничать с хамоватыми пришельцами, эта фантомная женщина была слишком... слишком... - слишком одетой, вот! Хоть и тонкие лодыжки, сильные колени, округлые бедра и пушок в их вершине, и округлый живот, и высокая гибкая талия, такая прекрасно тонкая; и крепкие груди с насмешливо задранными темно-алыми сосками - словом все её тело, казалось, иногда проступало - просвечивало? - прямо сквозь одежду, всё равно! Да и достоинство такое... какое-то чувствовалось в этой энергетической голограмме, что даже мутант прекратил свои мерзости и прямо с прыжка приземлился на колени, издав клекочущий звук и вскинув руки.
"Может, это тайное оружие Службы Безбедности? Такие энергетически заряженные голограммы, что все сразу "руки вверх" делают?" - подумал Алексей, приободряясь все больше и больше. В привычном ему мире руки поднимали только для того, чтобы сдаться в плен.
(Мысли юнца прочитав, про себя усмехнулась ему с сожаленьем Киприда:
"Мал и безус, путь постарше, пожалуй, харит бы пустила к младенцу
такому!
Как он, однако, влюблен, хотя сам и не знает, вот в эту нелепую куклу...")
Да и сам Алексей чувствовал приходящую откуда-то извне энергию, причем ему показалось, что он начал различать язык пришельцев. Или они вдруг заговорили на общеземном? Да вот, пожалуйста!