Гнусно хохоча, его приятели перемигивались, а девочка, упираясь, пыталась вырваться из державших её лап.
– Отпусти ребёнка! – прогремел голос воина.
От неожиданности громила втянул голову в плечи. Девочка вырвалась и, отбежав в сторону, спряталась за столбом, державшим потолок.
– Ты кто такой?! – оправился от неожиданности вожак шайки. – Жить надоело? Я сейчас выпотрошу тебя, как буйвола на бойне.
Презрительно усмехнувшись, воин расставил ноги и посмотрел на шайку долгим внимательным взглядом.
– Ну, кто первый? – негромко спросил он.
Вожак снова принялся поносить чужака.
– Может, хватит тявкать? Пора дело делать, – всё так же презрительно продолжил воин.
Взвыв от злости, вожак выхватил кинжал.
Не обнажая оружия, гигант пнул табурет, отправляя его под ноги бандиту, и вожак растянулся во весь рост. Тяжёлый каблук сапога ударил его в висок, и громила замер на заплёванном полу. Не успев сообразить, что произошло, шайка бросилась на чужака, но он мелькал среди них, словно тень. Так и не выпустив из рук кувшин, воин наносил удары одними ногами, ломая кости рук, сжимавших оружие, и проламывая рёбра.
Несколько минут, и вся шайка безмолвной грудой осталась лежать по среди зала. Гигант даже не обнажил оружия. Осмотревшись, он нашёл взглядом рыжую головку и поманил девочку к себе. С восхищением глядя на воина разноцветными глазами, она смело подошла к чужаку.
– Кто ты? – присев на корточки, спросил гигант.
– Лин, – прозвенел её голосок.
– А как ты здесь оказалась?
– Приехала с отцом. Он продал свои горшки и пошёл закупать продукты. Я осталась его ждать. Но он ходил очень долго. Пришла ночь. Я устала и проголодалась, и пошла его искать, а когда вернулась, то телега и лошадь тоже пропали.
– Мать у тебя есть?
Девочка отрицательно помотала головой.
– Плохо дело, подружка. Кажется, твоего отца мы уже не найдём, – вздохнул воин. Ему стало ясно, что горшечник стал жертвой такой же банды. Возможно и этой. – Есть хочешь?
Девочка кивнула. Воин, поднявшись, отыскал глазами хозяина. Толстяк с перепугу забился под лестницу и теперь наблюдал за происходящим круглыми от страха глазами. Молниеносная расправа над бандой повергла его в ступор.
– Прикажи принести наверх что-нибудь для неё, – велел воин и, взяв ребёнка за руку, пошёл на второй этаж.
Мальчишка с конюшни, наставленный на путь истинный хозяйским подзатыльником, забежал вперёд и услужливо распахнул дверь комнаты. Согнувшись и развернув плечи, воин шагнул в комнату. Обведя взглядом скудную обстановку, он повернулся к посыльному.
– Передай хозяину – ещё один матрас и одеяло, и пусть не забудет про еду, иначе я ему уши на макушке узлом завяжу. Я жду.
Кивнув головой, мальчишка кубарем скатился по лестнице. Через несколько минут раздался стук в дверь, и на пороге выросла служанка с подносом в руках. Следом шёл мальчишка с матрасом. Дав каждому по нескольку медяков, воин попросил принести воды и таз для умывания. Повернувшись к девочке, он указал рукой на стол и коротко бросил:
– Ешь.
Усевшись на единственный табурет, ребёнок принялся за еду. Сняв портупею с оружием, гигант осторожно отставил мечи и с удовольствием потянулся, хрустнув суставами. Подойдя к ведру, он с наслаждением принялся смывать дорожную пыль. Сбросив безрукавку, он омыл торс и сунул голову в ведро.
– Оставь воды помыться, – услышал он голос за спиной. Не оборачиваясь, воин кивнул головой.
Покончив с умыванием, он достал из седельной сумки гребень и, расчёсывая густую гриву волос, взглянул на ребёнка. Поев, девочка рассматривала его со смесью восхищения и лукавства.
– Нехорошо подсматривать за старшими, – усмехнулся воин.
– А я не подсматриваю. Я смотрю, – спокойно пожала плечами девочка.
– Бойкая, – снова усмехнулся он.
– Что ты собираешься со мной делать? – напрямик спросил ребёнок.
Воин пожал плечами.
– Пока не знаю. Если бы у тебя была мать, отвёз домой. А так… – Он задумался.
– А я думала, отведёшь на рынок и продашь, – продолжила девочка, глядя ему в глаза.
Тяжёлые желваки заходили на суровом лице воина.
– Я не продаю людей. Я был рабом и знаю, что такое ошейник.
– Ты? Рабом? – оторопела девочка.
– Да. Гладиатором. Далеко на севере.
– И ты сражался на арене?
Воин внимательно посмотрел на девочку.
– Ты не так мала, как кажешься на первый взгляд. Скажи правду, кто ты? Только не надо рассказывать про потерянного отца. Сейчас канун праздника и на улицах полно стражи. Тебя давно увезли бы в сторожевую башню и кинулись искать пропавшего.
Лин досадливо закусила губу.
– Похоже, я пытаюсь помочь тому, кто в этом не нуждается. Что ж, ты можешь идти. Дело твоё.
– Как ты узнал? Мои вопросы не могли тебя насторожить. Обычное любопытство. Где я прокололась?
– Ты ела как взрослый человек. Аккуратно и не торопясь. Голодный ребёнок ест не так. И попросила оставить воды для мытья, хотя не такая уж чумазая, а дети не очень любят мыться.
– Откуда ты столько знаешь о детях?
– Знаю, – коротко ответил воин.
– Я не могу рассказать тебе всё, но поверь, я благодарна тебе за помощь.
– Не за что, – так же коротко ответил он.
– Не сердись.
– Я не сержусь. Просто, я хочу отдохнуть. Мы с Сапсаном прошли через Глотку Ифрита. Теперь нам нужно немного набраться сил.
– Глотка Ифрита! Но это невозможно! Там могут пройти только большие караваны. На четыре дня пути – ни одного источника. Это дорога в ад!
– Мы прошли.
– Но как?!
– Ногами. Теперь помолчи. Я хочу спать. Можешь уйти или остаться, это решать тебе. Но учти, попытаешься что-то украсть, убью, – пророкотал воин равнодушно.
Сбросив сапоги, гигант улёгся на раскатанном на полу матрасе и, глубоко вздохнув, моментально уснул. Посмотрев на спящего воина, Лин потихоньку скинула грубое мешковатое платье, хорошо скрывавшее все достоинства её фигурки, и подошла к умывальнику. Смывая пыль и пот, она чувствовала, как тело начинает дышать и становится легче. Уже две недели она жила в этом городе, собирая по тавернам слухи и слушая разговоры.
Она родилась в месяц стрелка, когда солнце не палило нещадно, а только чуть нагревало землю. Кто знает, о чём задумалась Мать войны, позволив ей появиться на свет. Хотя и в положенный срок, она родилась крошечной, слабой, и жрица, принимавшая роды, уже готова была повернуть её головку в сторону, дабы не дать ей вдохнуть воздух этого мира, как она открыла глаза.
Рука жрицы непроизвольно подняла девочку за ноги и отвесила ей лёгкий шлепок, заставив заплакать. На жрицу посмотрели странные, разные по цвету глаза. Карий и пронзительно синий. Это была печать богини, и только совет во главе с королевами мог решить судьбу этого ребёнка.
Отдав ребёнка матери, жрица поспешила в храм. Давно перешагнувшая сорокалетний рубеж, она была ещё сильна и проворна, а фигуре её могла позавидовать и юная девушка. Только седина в русых волосах и морщины на шее выдавали её истинный возраст.
Вбежав в храм, она быстро осмотрелась и, обойдя статую богини, постучала в низкую деревянную дверь. Услышав ответ Верховной, она шагнула в комнату.
– Что случилось? Ты прибежала, словно там родился монстр, а не ребёнок, – услышала она голос Верховной и, осмотревшись, нашла её взглядом.
Келья освещалась только отблесками очага. Верховная была стара. Никто не знал, сколько ей лет на самом деле. Высохшая словно мумия, с седыми редкими космами, она наводила страх одним своим видом. Кровь давно уже не грела старческое тело, и Верховная сидела у горящего очага, кутаясь в волчью шкуру.
Согнувшись в поклоне, жрица рассказала о странном ребёнке.
– Странные глаза? – тихо переспросила Верховная. – Давно этого не было. Слабое тело и разные глаза. Интересно. Слабое тело – это признак вырождения. Нужно выяснить, кто зачал её, и сменить обоих, и раба и мать. Не спеши. Всё не так просто. Разные глаза – печать богини. Но для чего она создана, может показать только время. Воинов уже хватает. Жриц тоже. Может статься, что у неё другое предназначение. Пусть няньки внимательно смотрят за ней. Посмотрим, что будет дальше.