Зато оба уха у него совершенно одинаковы: величиной с ладонь, заостренные кверху и чуть назад, они плотно прижаты к черепу.
Он и впрямь хитрый и злой. Подлецами бывают и люди со скульптурно правильными лицами. Но в данном случае внешний облик точно соответствует душевному складу.
…Леон потянулся, погладил тощую грудь в густых завитках черных волос.
Он еще вчера вернулся из поездки по сельским владениям Красса. Но до сих пор будто сладко дремлет в повозке, и его все несет и несет в голубую даль. Хозяин милостив с ним. Сейчас, за обедом, соизволил своей державной рукой налить ему полный кубок вина. И повел доверительный разговор, что делать, чего не делать в его отсутствие. Пообещал, возвратившись, отпустить на свободу.
Пхе! Старый пират сам знает, что делать, чего не делать. Красс, при всей своей знаменитой расчетливости, просто дурак. Если б ему сказали…
Но кто скажет?
О Гермес! Леон осторожно глянул в темный угол каморки.
Там, в земле, под каменной плитой… Ого! Там есть кое-что, под плитой. Он давно бы мог купить себе свободу.
Леон с туманной улыбкой представил богатые виллы Красса, разбросанные по всей Италии, в плодороднейших областях. Куда как домоправитель часто выезжал за провизией.
Не извивы белых дорог, вползающих на холмы средь виноградников: на них тряско и скучно. И не красу лесистых гор: в горах опасно, там прячутся беглые рабы.
И не поля, готовые к пахоте. Это все — «поэзия», как говорит хозяин.
Он с удовольствием вспоминал хлевы, птичники, склады с пшеницей, бобами, окороками. Огромные бочки из обожженной глины, врытые в землю и наполненные вином и оливковым маслом…
Откуда же началось неимоверное богатство Красса? Леон тоже знал откуда. Будучи смолоду в Испании, Красс, например, ограбил начисто город Малагу.
… Но с особенным удовольствием вспоминает Леон управляющих — виликов… Правда, не всех. Он злорадно усмехнулся. Вилики — разный народ.
Есть вилик озлобленный. Вчерашний раб, он весь в рубцах и шрамах, как солдат-ветеран. У него сломаны зубы. У него вышиблен глаз. У него оторвано ухо. Заполучит власть — и, ошалев, зверски истязает себе подобных. А как же? Сказано: «Нет злее битой собаки». Он ненавидит всех. Все ненавидят его. Что с него возьмешь? Пользу от такого придурка видит лишь хозяин, которому он поневоле предан.
То ли дело вилик беспечный! Он говорит: «Что съел и выпил, только то и твое». Этот никого не обижает. Не убивается на работе. И гуляет напропалую, потихоньку спуская хозяйское добро… Накажут? Что ж: «Хоть час, да мой». Нагрянет в латифундию владелец — для него припасены четыре отговорки: весна, лето, осень, зима.
Эти четыре напасти никак не дают развернуться. Засуха, знаешь. Дождь неурочный. Град. И мало ли что? Моровое поветрие. Зависть соседей…
С ним хорошо. За треть цены спихнет тебе скот, хлеб и вино. И легко, например, погрузив сорок бычьих туш, подсунуть пьяному расписку на тридцать и десять лишних сбыть по дороге. Хозяину — убыток, вилику — внушение, домоправителю — прибыль.
Старый пират знает, с кем дружбу водить!
…Захватив умбрийский город Тудер, неутомимый Красс присвоил большую часть добытых ценностей.
Самый лучший вилик — деловой. Есть и такие. Милые люди! Веселых ночей с девицами, вкусной еды и выпивки доброй им мало, — пхе! это поэзия, — они хотят взять от жизни побольше. Не из рабов разве помпейский банкир Цецилий Секунд или римский хлебник Эврисак?
В руках расторопного вилика деньги. Конечно, хозяйские — свои он не тронет. Что с ними делать — держать в сундуке без всякой пользы? И смирно ждать, когда хозяин, приехав, их заберет?
Нет, он пускает их в оборот, покупая без ведома господина всякое добро и выгодно (для себя) его продавая. А деньги за сдачу подряда на сбор маслин? Или на какую-либо стройку? А также от распродажи ненужных в хозяйстве предметов? Они тоже текут в руки дельного вилика.
Он дает в срочный долг. Он барышничает скотом, не без помощи Леона, и, с ним поделившись, разницу кладет себе в кошель. Приедет хозяин — доход как будто на месте и весь, до последнего асса, сходится с отчетом управляющего. Господин рад. Берет свою увесистую прибыль и уезжает, довольный. Даже по плечу на прощание хлопнет:
— Старайся!..
Не знает бедняга, что хитрый вилик заработал на его деньгах не меньше.
…При свирепом Сулле, в годы кровавых расправ и конфискаций, Красс скупал за бесценок богатейшие имения или выпрашивал их себе в дар.
Леон тихонько запел, усмехаясь, на заунывный мотив какой-то восточной песни, переделав на собственный лад, монолог Мегадора из веселой комедии «Клад»: