Впрочем, не первую. И прошлую и позапрошлую ночь парень поднимался, чтобы добавить еще чего-нибудь к своему художеству.
— Не спится, Малевич?! — Посмеялся над ним с утра охранник («второй», грузный мужчина, легкий прибалтийский акцент, около сорока).
Приимков тогда только плечами пожал.
«Зато выяснили, что ночью нас пасут так же плотно, как и днем, да еще и темнота наблюдателям не помеха».
— Ну, рисуй, рисуй! — Негромко предложил тогда охранник и оставил завтрак.
Алексей и продолжил. Получалось даже где-то красиво. Во всяком случае, не хуже, чем «росписи» в галерее современного искусства, которое местные корифеи ласково называли «совриск». Та еще муть, по его мнению. От приступа тошноты и блевотного привкуса на языке не спасало даже вполне приличное вино, которое ему выдали как и всякому посетителю. Под такое зрелище, как он полагал, куда лучше подошла бы водка. Совсем идеально — спирт. Для дезинфекции и протирки оптических осей с обратной стороны. Вывод парень про современные художества тогда сделал для себя однозначный: «Глаза бы мои этого больше не видели!»
А вот теперь, поди ж ты, и сам сподобился. Вот жаль, правда, что признания широкой публики ему не сыскать. А если бы и была такая возможность, то он бы от нее совершенно точно отказался. Подобное малевание (речь ни в коем случае не о нормальных художниках!) занятием почиталось недостойным дворянина. Во всяком случае, того, кто не хотел слышать в свою сторону шепотки, рассуждающие об ужасном вкусе.
— И долго ты так развлекаться собираешься? — Поинтересовалась девушка, размыкая крепкие объятия.
— Пока не удовлетворит! — Ответил Приимков под демонстративно-ироничный хмык Артема.
Однако в слух он высказываться о художественных способностях своего «сокамерника» больше не решился. Последний раз, когда он попытался поиграться с ролью строгого критикана, окончился дракой. Тут-то и выяснилось, что куда более подготовленному Алексею ему без Сил противопоставить нечего. Разве что могучий интеллект. Однако тот, зараза, отказывался работать на полную мощь после первого же прилета в голову.
Урок был понят и запомнен.
— А я гадать умею. — Неожиданно призналась Долгорукая. — Хочешь, и тебе погадаю?
Алексей фыркнул, неожиданно представив себе Татьяну в пышном наряде цыганки. Мысленно он расстегнул несколько пуговок на цветастой рубахе представшего перед ним образа. Стало намного интереснее.
Впрочем, девушка обращалась явно не к нему.
Артем тоже фыркнул. Только куда более язвительно. И в тоне его явно читался посыл… Да просто посыл в том единственном направлении, в котором он рад был бы видеть запертую вместе с ним парочку. Да и чего далеко ходить за объяснениями? Вон оно на стене неоднократно и в разных вариациях прописано самим же Алексеем.
— Боишься?! — Насмешливо поддела девушка.
Такого признания Ростов себе позволить не мог. Во всяком случае, в присутствии своего старого соперника.
— Да на! — Пихнул ей руку за ради такого случая даже поднявшийся Алексей.
Татьяна подошла к делу со всей серьезностью, на какую только была способна. Нажимала какие-то точки, водила пальцем по линиям и чего-то там еще. Ростов терпеливо ждал. Несколько раз он пробормотал себе под нос нечто вроде «Не понимаю…».
— И что все это значит? — Хмуро спросил он, едва девушка отпустила его ладонь и глубоко задумалась.
Долгорукая подняла на него тяжелый взгляд, вдохнула горько и резюмировала:
— Тяжела судьба твоя, Артем Игоревич… — С грустью сообщила она. — Особенно если нарываться не прекратишь. Звездюли на ней встречаются тяжкие, а пиковая дама, что за углом тебя поджидает, вломит так, что мало не покажется. Понял меня?!
Алексей негромко рассмеялся, отвернувшись в сторону. Он не слишком-то уж жаждал накалять обстановку еще больше. И уж тем более не стремился вмешиваться в «воспитательный процесс». Девушка и сама замечательно справлялась.
«А все-таки с коммуникацией у нас реальные проблемы»! — вздохнул про себя он. Судя по всему, его и Татьяну на классическую боевку натаскивали куда лучше, чем Артема. А ведь это целый пласт знаний. И он не ограничивается словами «вломить» и «жахнуть». Очень важной частью военного дела является связь. В том числе и «боевой язык», который мог передать мысль собеседнику как жестами, так и перестуками. Не зря же аквалангисты изучают в том числе и «перестук». А в экипировку ряда военных специалистов входят кастаньеты, чьи удары слышны под водой довольно далеко. Его относительно знали все трое. Так что на простейшем уровне связь, которую не уловит бездушный глазок камеры и даже самый чувствительный микрофон, была налажена. Достаточно всего лишь коснуться собеседника и легкими надавливаниями сообщить ему нужную мысль.