А вот Приимков от сей почетной обязанности был освобожден. Он и так с разбитым лицом всю ночь провел у стенки, дорисовывая узор.
Впрочем, не лучше «участь» постигла и Татьяну с Артемом. Накануне досталось всем.
Началось все как и большинство конфликтов по всему миру. Сначала было слово.
— Баран! — В сердцах выдал Алексей в ответ на очередные выступления Ростова.
Нет, ну правда, сколько можно-то всю эту фигню творить. Любому терпению есть предел, но кто-то стал позволять себе через чур много. С учетом же того, как вел себя Артем за час до прозвучавшего до этого оскорбления, командир группы их похитителей, занявший место у мониторов, оценил самоконтроль Алексея как очень высокий.
Естественно, далее наступило слово за слово.
— Слушай, придурок, — надменным тоном выдал Ростов. — Ты кто такой, чтобы здесь командовать. Если кто забыл, то ты всего лишь бастард Великого рода. И герб твой перечеркнут!
Вообще-то, обычно Приимков не слишком смущался подобных напоминаний. Ну, перечеркнут его герб и что же с того? Многим великим правителям прошлого это ничуть не мешало завоевывать королевства, и чувствовать задницей троны. Взять хотя бы историю того же Вильгельма Завоевателя!
Не слышали, да? А это, на секундочку, один из королей Англии. Да, называли его не только Завоевателем. Носил он и куда менее лицеприятные прозвища вроде «Ублюдок» и «Бастард». Но так всех называли по тем милым временам и нравам. Будучи французом по рождению, он пришел и нагнул все что двигалось на тех территориях. Незаконнорожденный сын герцога Роберта II Нормандского и его любовницы Арлетт. В восемь лет будущий Завоеватель стал герцогом Нормандии, а французский король посвятил его в рыцари. Однако соседи тут же решили поживиться за счет «малыша». Именно они ввели в обиход прозвище «Ублюдок». Удивительно, но Вильгельм к двадцати годам не только выжил, но и подавил несколько мятежей, расширив свой лен. Но самое главное его приобретение — репутация. Не даром многие тысячи бойцов отправились вслед за ним в старушку Англию, чтобы бросить к ногам нормандского Ублюдка корону. Нет, снимать ее с отрубленной головы тамошнего короля Эдуарда нужды не было. Он и сам благополучно помер. Так что речь шла скорее о битве претендентов. Завоевателю противостоял Гарольд II.
История, конечно, любит приукрашивать, но известно, что за обещание богатой добычи к его войску нередко присоединялся всякий сброд. Вот с этим «материалом» ему и пришлось нагибать все и всяческое сопротивление. Правда, после этого ему пришлось, из опасения мятежей и заговоров тот самый Тауэр выстроить, но это мелочи.
И никакой перечеркнутый герб ему не помешал!
Однако сегодня упоминание его положение с явным подтекстом неполноценности, взбесило. Он спокойно распрямился и выдал:
— О, да! — Мельком ухмыльнулся он. — Наследник, не первый, кстати, Великого рода. А все еще сопли пузырями пускает: «Ой, у меня велосипеда не было!»
Передразнил он сокамерника с великим удовольствием, да столь противно, что наблюдатель, чья очередь была в тот момент сидеть у мониторов, для себя откровенно решил: «Я бы уже пять минут как дрался!»
— И что же? — Продолжил добивать Приимков. — Как ЭТОТ детский сад ты вообще можешь называть дворянской честью? Детство же! Все, я обиделся! А ты не трожь мои игрушки и не писай в мой горшок!
Лицо Артема от таких оскорблений, да еще и сказанный в присутствии дамы, заметно даже в довольно тусклом свете ламп посерело. Или побелело. Трудно было сказать. В любом случае, остатки самоконтроля уступали желанию крепко пожать Приимкову… Горло.
До такого в своих разборках они не доходили никогда. Подобные оскорбления в дворянской среде можно было смыть. Но, как правило, исключительно кровью. И есть некий момент. Та самая точка невозврата. В этот раз они до нее дошли. И даже со всей дури вляпались. Остановить конфликт просто так уже не было никакой возможности.
— Что, звезду словил? — Глухо уточнил взбешенный Ростов. — Думаешь, что раз с Долгорукой пару раз за кофе скатался, и уже нам ровня?!
Татьяна удивленно приподняла бровь, дернувшись как от пощечины. Вот ей совершенно не улыбалось становиться причиной конфликта. Впрочем, никакие ее личные желания и «нихочушки» уже никакого значения для разворачивающегося действа не имели.
В общем, она это прекрасно понимала. Но все же решила попробовать:
— Эй, — воскликнула девушка, взмахнув руками. — Меня в это не вмешивайте!
Однако ее не услышали. Единственную эмоцию, что сейчас владела обоими парнями, можно было обозначить простым и понятным словом «бешенство». В такой миг уже не имеет значение, что именно ты услышишь и скажешь. Напряжение становится столь велико, что непременно найдет свой выход.