Мы лежим на холодном и грязном полу,
Присужденные к вечной тюрьме.
И упорно и долго глядим в полумглу:
Ничего, ничего в этой тьме!
Только зыбкие отсветы, факела смрад
И вода с равнодушных небес.
Только длинные шаткие тени дрожат,
Протянулись — качнулись — слились.
Позабыты своими друзьями, в стране,
Где предатели, звери да ночь,
Мы забыли о солнце, о звездах, луне,
И никто нам не может помочь.
Очень скоро я скину оковы тюрьмы
Не поможет предателям лесть
И как духи чумы, как рождение тьмы,
Бойтесь Блэка, ведь я ваша месть… [1]
— Он жаждет… мести? Альбус! Но этот сумасшедший же сам убил своих друзей. А теперь ещё и сбежал, — министр в очередной раз промокнул лоб. — Как он это сделал?!
— Наверное, бедный мальчик и вправду сошел с ума, — Дамблдор, с уже привычной улыбкой повернулся к министру. — А с сумасшедшими никогда нельзя быть ни в чем уверенным. Следует усилить охрану тюрьмы и объявить его в розыск.
— Разумеется, Альбус, я так и сделаю, — Фадж обернулся к ожидающим их на выходе аврорам и принялся за любимое дело — раздавать указания. Дамблдор же казалось сильно задумался.
— Как же ты сбежал, Сириус. И почему только сейчас? — холодный разум старого волшебника анализировал полученную информацию со скоростью хорошего компьютера… Но не находил ответов. Возможно, стоит расспросить последнюю представительницу темного семейства Блэков — Беллатрикс. Кто знает, какие ещё тайны скрывает эта наконец-то изжившая себя семейка. Но в ее безумии Альбус точно не сомневался. В отличие от безумия бывшего мародера. Но светлый маг понимал, что вряд ли она что-то скажет добровольно. А легилименция на разуме сошедших с ума, к сожалению, не работает. Так что нужно искать не здесь. Но где?
— Месть… мой мальчик, и кому же ты собираешься мстить?
(Константин Бальмонт, «В тюрьме», с изм. автора)
Глава 2
Не знаю, сколько меня мотало по беспокойному морю. Я потерял счёт времени уже давно. Только холодная вода, чайки и круглый диск солнца, медленно поднимающийся из-за горизонта. Хорошо, что в обличье собаки я был намного выносливей, ведь когда впереди появилась нечеткая полоска земли, сил практически не осталось. Если бы ещё несколько минут — мне, наверное, уже ничего не помогло.
Когда мою тушку выбросило беспокойными волнами на песчаный берег, я понял героев фильмов робинзонады — я в буквальном смысле был готов целовать твердую землю. Очень хотелось вырубиться прямо там, но я усилием воли не позволил себе этого сделать. Меня уже могли начать искать, и если это ближайший материк от острова, то все пляжи будут прочесываться с особой тщательностью. Вряд-ли они опознают в большой черной таксе Сириуса Блэка… но я не знал, был в курсе ли Дамблдор о моей аниформе. На памяти Блэка, мародеры дали непреложный обет неразглашения тайны друг друга. Но Дамблдор в то время уже был директором, и, я думаю, вряд ли был не в курсе происходящего в замке. Не уверен. В любом случае, затеряться в форме безымянной собаки будет гораздо проще, чем небритому тощему мужику в арестантской робе. Так что в обличье собаки я медленно потрусил по песочку в сторону виднеющегося где-то вдалеке полуразвалившегося строения.
Судьба забросила меня в местечко под названием Уитби. Это был небольшой городок в Северном Йоркшире, близ Йорка. Вообще курортный, сейчас он был практически пуст из-за наступивших холодов. Шел ноябрь тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года, четырнадцатое или пятнадцатое число. Я узнал это, стащив из урны почти свежую газету, лежавшую поверх остального мусора.
То строение, которое я видел издалека, по словам местных сплетников, которые даже не думали прекращать трепаться при моем приближении, оказалось руинами знаменитого бенедиктинского аббатства, где Брэм Стокер написал часть романа «Дракула». К слову, там я и поселился. Без туристов здание пустовало и давало мне защиту от холода. Нужно было привести мысли в порядок и чуть-чуть прийти в себя.
Все проведенные в этом гостеприимном местечке дни я отъедался. С голодухи, крал все, что попадалось мне на глаза. Владельцы пляжных кафе, ресторанчиков и булочных наверняка были в ужасе от мелкой верткой таксы, которая могла стащить всё, что угодно, откуда угодно, и не раз разоряла честных предпринимателей. Настоящим раем был рынок… О, эти одурительно пахнущие рогалики колбас, целые венки сосисок, копченой рыбки… но нигде я не брал помногу. Чуть там, чуть здесь. Я был осторожен. Ну, хотя бы настолько, насколько это было возможно.