Во-первых, судя по всему, Паук, что называется, упал на дно и затаился. Наверняка в ближайшие дни, а то и недели, не высунет носа из мастерской, а дверь и подавно никому не откроет. Сидеть и ждать его - это значит попасть на глаза множеству людей, поэтому к утру надо обязательно закончить. Истерическое требование Будякина немедленно доставить ему Паука живого или мертвого, в принципе, можно было проигнорировать, но раз предоставилась возможность лишний раз показать профессиональное мастерство, почему бы и нет? Час-полтора на подготовку, и можно приступать к операции. За это время и объект уснет в темной мастерской, если ещё бодрствует...
* * *
Что-то звякнуло о стекло и прервало чуткий сон Славки. Он насторожился, хоть и не изменил позы, а глаза оставались по-прежнему закрытыми. Вслушиваясь в плотную ночную тишину, медленно приходил в себя. По логике событий, его должны были обнаружить не раньше утра. И с утра же друзья-альпинисты приступали к наблюдению за округой, чтобы сообщать по рации обо всех подозрительных субъектах. Неужели он допустил какую-то ошибку, и все началось гораздо раньше?
Снова что-то с тонким цокающим звуком скользнуло по оконному стеклу. Славка, лежавший на спине поверх расстеленного спального мешка, осторожно сел, пригибая голову, чтобы не задеть верхнюю полку стеллажа. Поставленные вертикально толстые цинковые пластины отгораживали его от мастерской, поэтому он не мог видеть окно. Стараясь не шуметь, переместился в конец стеллажа и сунул ноги в кроссовки прямо в толстых шерстяных носках, заправив концы шнурков внутрь обуви, под ступни.
Пытаясь унять неожиданное сердцебиение, Славка, чуть дыша, заглянул в узкую щель между холодными металлическими пластинами. Некоторое время зрение привыкало, потом из темноты проступили контуры крупных предметов. Решетчатый переплет огромного окна четко выделялся на пепельно-сером фоне неба с редкими искорками звезд. Потом обрисовались короткие палочки ступеней веревочной лестницы. Они медленно колыхались влево-вправо, постепенно замедляя свои маятниковые колебания. Свернутая и закрепленная под крышей лестница должна была развернуться только после рывка за шнурок, опущенный к окну. Что же произошло? Может, ветер пошутил?
Сна не осталось ни в одном глазу. Славка сполз со стеллажа. Незашнурованные кроссовки за счет толстых носков сидели плотно, не хлябали. Славка присел и, придерживаясь за детали печатного станка, стал плавно перемещаться, оставаясь в полуприседе. Он пересек мастерскую, выпрямился и, прижимаясь спиной к стене, двинулся к окну. На столе чуть серебрился клинок немецкой сабли.
Славка нащупал эфес и пошел дальше, сжимая холодную бронзу рукояти. Оружие в руке успокаивало. Он дошел до конца и встал спиной в угол, в полуметровый простенок между стеной и оконной рамой - единственный участок мастерской, который нельзя было увидеть из окна. Весь обратившись в слух, даже рот раскрыв от напряжения, Славка пытался понять, что происходит за окном. Ветер там или человек?
Эта ночь была на редкость тиха и безветренна. Пять минут назад на чердак поднялись двое. Один занял место у приоткрытого люка, держа под прицелом дверь мастерской художника Смолича, возле которой, правда, по-прежнему стоял разведчик, прослушивающий мастерскую через замочную скважину. Второй боевик поставил на балку объемистую спортивную сумку и принялся доставать из неё разные нужные и полезные вещи. Он надел легкий кевларовый бронежилет, поверх него мягкую свободную куртку из черной бархатистой ткани, не отражающей свет, и словно растворился в темноте. На голову натянул мешок трикотажной маски с отверстиями для глаз и рта. Поверх неё надел маленький кожаный шлем с прибором ночного видения, закрепленным на лбу, и застегнул под подбородком ремешок.
Движения его были отточены, чувствовалось, что процедуру одевания он проделывал десятки, а то и сотни раз. Облачившись в черные ремни скалолазной системы, он пристегнул альпинистский карабин, отличавшийся опять-таки вороненым покрытием. Ничто в его снаряжении не блестело, даже просто не выделялось светлым пятном. Он застегнул кнопки кожаных перчаток, повесил на шею короткий автомат с толстым набалдашником глушителя и подствольным целеуказателем. Веревка, которую достал из сумки самой последней, естественно, тоже оказалась абсолютной черной. Ночной воин поднялся к слуховому окну и растаял во мраке.
Ему нужен был другой, противоположный, скат крыши, поэтому он сперва взобрался на самый верх к торчащей башенке вентиляционного колодца, перешел, держась за него, на противоположную сторону и привязал веревку к короткой железной стойке, подпирающей металлический колпак. Распуская на ходу конец веревки, спустился к краю крыши и сообщил о готовности в микрофон, торчавший перед самым ртом на изогнутой проволочке, идущей от наушника на шлеме.
Совершенно случайно он задел рулон веревочной лестницы, когда спускался к окну, и сразу выбрался обратно на крышу. Лестницу ни в коем случае нельзя было поднимать обратно, чтобы не открыть свое присутствие Пауку. Так он может подумать, если проснулся, конечно, что лестница раскрылась случайно, сама собой. Выждав некоторое время и получив по радио сообщение, что в мастерской никаких подозрительных звуков нет, ночной воин скользнул по веревке к окну. Он опустил на глаза окуляры прибора ночного видения, включил тумблер лазерного целеуказателя на автомате и осторожно заглянул внутрь.
Славка скорее почувствовал, чем увидел тень, мало заметную на общем пепельном фоне мастерской. Хрустальная ваза в центре стола, неожиданно вспыхнувшая ворохом розовых искр, заставила его вздрогнуть и затаить дыхание. Красный лазерный луч, преломившись в стеклянных гранях, разбился на десятки световых осколков, подсветив пучок высушенных цветов и трав. Теперь Славка отчетливо видел алую точку, скользящую резкими скачками с предмета на предмет. Его рука, стискивающая рукоять сабли, вспотела, сделалась жирной и скользкой.
Сперва он окаменел от страха, потом возникло острое желание выскочить из простенка и прямо сквозь двойное стекло всадить клинок в человека за окном. Но, сдержав, этот дикий порыв, Славка продолжал ждать. В случае неудачного выпада он почти наверняка схлопотал бы пулю.
Алая точка, метнувшись по стене и потолку, исчезла. Славка сделал простой вывод: в окно больше не смотрят, - и на цыпочках скользнул вдоль стены, прижимаясь к ней спиной. Возле вытяжного шкафа он ещё с вечера предусмотрительно поставил табуретку, а дверцы чуть приоткрыл. И пока ночной воин, стоя одной ногой на веревочной лестнице и навалясь спиной на простенок, за которым за пятнадцать секунд до этого стоял Паук, докладывал по рации, Славка ступил на табуретку, а потом на полку шкафа.
Он закрыл дверцы изнутри и выпрямился, вдохнув гниловатый холодный воздух колодца. Вынул из кармана комбинезона фонарик и огляделся, все ещё сжимая в другой руке саблю. Он засунул клинок за пояс, вставил ноги в веревочные стремена и ухватился за рукоятки зажимов-самохватов. Опустив на место дырчатую крышку шкафа, быстро стал подниматься вверх по веревке. Ему и минуты не понадобилось, чтобы преодолеть восемь метров до железного колпака.
Славка заглянул в щель, увидел тускло отсвечивающий белесый иней на крыше и смазанный темный след, оставленный спускавшимся человеком. Туго натянутая веревка была привязана к коротенькой стойке колпака. Ухмыльнувшись в темноту, Славка просунул в щель руку с зажатой в ней саблей и, вытянув её, как только смог, самым кончиком клинка нащупал веревку. Чуть слышно щелкнули лопающиеся нити, и Славка продолжил аккуратно водить клинком, перепиливая плетеный капроновый шнур. Словно отпущенная резинка, конец веревки звонко шлепнул по колпаку. А вот как глухо шмякнулось тело на асфальт, Славка не услышал, слишком высоко находился.
Он засунул саблю обратно за пояс и перевел дыхание. Только сейчас почувствовал, как мерзнут руки, сжимающие металлические рукоятки самохватов. Расслабленно стоя в веревочных стременах, вытащил из кармана комбинезона перчатки и неторопливо натянул. Спешить было некуда. Все случившееся точно укладывалось в один из сценариев нападения, которые Славка с Барибалом накануне разыгрывали на разрисованном листе ватмана.