— Неважно выглядишь.
— Спасибо за комплимент.
Я съязвил на автомате, в действительности ничуть не обидевшись: мне было плевать, кто и что думает о моем внешнем виде.
— Может, тебе стоит…
— Нет. — Я даже не захотел узнать окончание фразы. — Так в какой палате?
— В триста пятнадцатой, в третий раз уже говорю.
— Ага, спасибо, — кивнул я и поспешил вверх по лестнице.
***
Сьюзен лежала на кровати, укрытая двумя теплыми одеялами. Должно быть, сильно мерзла. Увидев меня, она слабо, но до боли искренне улыбнулась и попыталась сесть.
— Локи? Я так рада, что ты прилетел ко мне.
Я присел на край кровати и взял Сьюзен за руку, отметив, что ладонь у неё холодная и сухая, совсем как у восковой фигуры. Но все-таки она живая, настоящая. Пока еще живая…
— Я прилетел бы раньше, если бы только знал, что ты в беде. Почему ты не сказала мне? Почему скрыла свою болезнь?
Сьюзен на мгновение прикрыла глаза.
— Я… знала, тебе и без того сейчас нелегко. После того, что случилось с Фриггой, вся ответственность обрушилась на тебя. Все СМИ только и твердили о твоем положении на политической арене. Я понимала, как тебе трудно, и не хотела валить на тебя еще и это. Думала, это все временно. Думала, это скоро пройдет. Ты же знаешь, я не люблю придавать своим проблемам огласку и вынуждать других страдать вместе со мной.
— Но это все равно происходит.
Я глядел в ее глаза и не замечал ничего, кроме них. Именно в этот момент я понял, как много может передать взгляд. Сьюзен не обладала способностями Доланы, но её глаза были очень живыми. Они и впрямь сообщали то, о чем молчали уста: «Я ждала тебя, Локи. Мне было так тяжело без тебя, так одиноко, так плохо. Я думала, с ума сойду здесь, в этой палате».
— Да, но… этого так хочется избежать. Мне жутко стыдно, что моя болезнь доставляет близким столько хлопот. Мать из-за меня сама не своя и не может сосредоточиться на работе, теперь вот ты прилетел, хотя у тебя и своих проблем хватает.
— И эта — одна из них.
Я решил, пора переходить к делу, хотя мне и не хотелось этого делать. Хотелось просто сидеть, держать Сьюзен за руку и по-детски верить, что все обойдется, все кончится хорошо.
— Ты все время стремишься перенести на себя чужие неприятности. — И вновь болезненная, но такая светлая и чистая улыбка. — Эмоциональный мазохист. Неужели тебе собственных неурядиц мало?
Оттягивать страшную минуту дальше было уже невозможно. Лучше уж поскорее отмучиться и перевернуть этот лист своей жизни.
— Да нет же, нет, ты не понимаешь! Твоя болезнь — это все не просто так, Дана! Это… это из-за меня.
— По-моему, ты передергиваешь.
Ее голос прозвучал очень мягко, но я все равно не сумел сдержаться:
— Может быть, для начала дослушаешь?! Они приходят к тебе, огненные люди, да?!
— Приходят, но… все говорят, это обычные галлюцинации.
— А я тебе говорю, что черта с два! Огненные люди существуют, и знаешь, к кому они приходят?!
— К кому?
Она смотрела на меня с легким испугом. Наверное, пыталась понять, стоит относиться к моим словам всерьез, или я просто нахожусь не в себе.
— К тем, кто меня любит.
— Но откуда…?
— Демоны оставили послание. Огненные люди — вестники апокалипсиса. Они заберут души пяти человек, которым я небезразличен, и тогда… произойдет конец света.
— Но причем тут ты?
— День Расплаты помнишь? Я должен был погибнуть тогда. Должен был стать жертвой для демонов. Они эту жертву не получили, ну и… Теперь я попал в опалу. Я и, что самое страшное, все те, кто так или иначе со мною связан.
— Так получается, я умру, и этого не избежать?
В глазах Сьюзен отразился холод спокойствия — словно бы океаны застыли за сотую долю секунды, превратившись в царство вечных льдов и морозов. Наверное, она уже давно понимала это и почти смирилась.
— Нет, я нашел способ спасти тебя.
Я проговорил это очень быстро и скомкано, и это, наверное, навело Дану на мысли, что мне самому этот способ не очень-то по душе.
Она глядела на меня, не отрываясь, и ждала, что я скажу. Должно быть, для нее сейчас тоже не существовало ничего, кроме моих глаз. Уж лучше бы она в них не смотрела. Они словно открытые, кровоточащие раны.
Я понимал, что не могу молчать вечно.
— Твои воспоминания обо мне. Мы их сотрем начисто, Ника поможет. После операции ты обо мне и не вспомнишь, а, стало быть, перестанешь любить. И по демонической логике огненные люди уже не смогут тебя забрать. Летим на Цереру!
Сьюзен решительно потрясла головой. При этом глаза её смотрели так, словно мой план пугал её больше неминуемой гибели.
— Нет. Нет, Локи, ни за что.
— Но это единственный выход.
Я понимал, что Дана не будет в восторге, но получить резкий отказ готов не был. Я думал, она все взвесит и воспользуется шансом спастись.
— Знаю. Но он мне не нужен.
— Сьюзен, послушай…
— Нет, Локи, ты послушай. Один раз я уже пошла по этому пути, и знаешь, какие он оставил ощущения?
— Нет.
Что и говорить, мне стало стыдно. Я должен был хоть раз спросить Дану об этом.
— Пойми, я — это не тот кусок мяса, что ты видишь сейчас перед собой. Я — это мои мысли, мои чувства и мои… воспоминания. Мой мир. А ты, Локи — ты его часть. Пожалуй, что… самая яркая и самая важная. И вырезать тебя из моей души… это хуже, чем убить. Без тебя я — уже не совсем я. А если быть откровенной, то совсем не я. Знаешь, есть такие вещи, которые мир стремится забрать у тебя, но их отдавать нельзя — ни за что и ни в коем случае. Это твои убеждения, мечты и мысли, словом, все то, что для тебя по-настоящему важно. То, из чего состоишь ты сам. Я не знаю, как выразить, но надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю. Просто, у каждого в душе есть что-то, за что и умереть не страшно.
Я невольно стиснул её руку сильнее.
— Но подумай обо мне! Ты говоришь только о собственных чувствах, а подумай, что будет со мной, когда тебя… не станет! Ты думаешь, я смогу это пережить?
— Твоя мать жива сейчас, но посмотри правде в глаза, тебе от этого легче?
Этот простой вопрос поставил меня в тупик. Я и в самом деле не знал, как на него ответить.
— Честно? Нет. Мне ужасно её не хватает. В моем собственном мире её уже нет, так что… это все равно, как если бы она умерла. Но зато меня хотя бы не терзает совесть, что человек погиб по моей вине. Я не хочу мучиться и каждый день осуждать себя за твою смерть!
— А ты и не будешь виновен. Поверь, я умираю не за тебя, а за… саму себя, за свои чувства. Это мой выбор и моё решение. Я знаю, что для меня так будет лучше, и у тебя нет права мне возражать.
— Согласен, — выдавил я, понимая, что действительно не имею права настаивать: Сьюзен взрослый человек и должна выбирать сама.
— Спасибо, что смог понять. Мне было важно, чтобы ты не злился на меня за моё решение. Спасибо тебе за все. Они уже близко.
— Огненные?
— Да.
— Ты видишь их?
Для меня самого палата, не считая Даны, была пуста.
— Вижу. Остались последние секунды. Прощай, Локи. Они могут забрать у тебя меня, но мои чувства — никогда.
В этот момент я ощутил прикосновение прохладных и сухих губ, которое продлилось долю секунды, но запечатлелось в памяти навсегда. Не так я представлял себе этот момент. Совсем не так.
Я закрыл глаза всего на мгновение, а когда открыл, Дана уже лежала в кровати, устремив свой безжизненный, навечно застывший взор в потолок. Я вновь сомкнул веки, пытаясь защититься об боли, превратив свою действительность в абсолютную пустоту. Не вышло: мертвенно-бледное лицо Сьюзен четким видением стояло перед мысленным взором.
Исступленный стон сорвался с губ помимо воли.
— За что?! Почему она?! Почему?!
На эти вопросы никто не ответил, но в какой-то момент мне померещилось, что я ощутил щекой обжигающее дыхание пламени.
***
Открыть глаза было сложно — мало того, что веки казались свинцовыми, так их еще словно бы склеили чем-то противным и вязким. Тело тоже не желало повиноваться — конечности будто одеревенели. Что же произошло?