Я с трудом сел в постели и огляделся по сторонам. Глаза щипало от невыносимо яркого света, и было сложно увидеть хоть что-то. Виски отозвались болью, к горлу подступила тошнота. Уткнувшись головой в колени, я попытался взять себя в руки и сообразить, что к чему. Попытка провалилась: мозг одеревенел наравне с руками и ногами.
— Настоятельно советую лечь, — донесся от двери незнакомый голос. — Тебе необходим покой. Через пару часов снотворное полностью выветрится, и тогда мы продолжим терапию.
— Терапию? — переспросил я, еле-еле ворочая языком: голос мне тоже не подчинялся. — Постойте. Вы что… накачали меня какой-то медицинской гадостью?
— Ну, во-первых, это вовсе не гадость, а современное и, к слову, весьма дорогостоящее лекарство. — Врач, видимо, расценил мои слова как профессиональное оскорбление. — А во-вторых, что нам еще оставалось делать, если ты, захлебываясь слезами, кричал что-то про демонов, которых ты из-под земли достанешь, про апокалипсис и еще много чего… невразумительного?
Я, сглотнув комок в горле, выдавил из себя слабую и, наверно, не очень-то убедительную улыбку.
— Думаете, я совсем умом тронулся? Вас можно понять. И… возможно, вы правы. У меня чувство, что мозг вот-вот на атомы распадется. Но вы должны меня отпустить, ведь никто другой не сможет предотвратить беду.
— Ты о конфликте с другой галактикой?
— Нет, не о нем. Демоны. Апокалипсис. Вы же сами сказали, что все слышали.
— Да, но, — врач принужденно рассмеялся, — мне показалось, что в то время ты был несколько…
— Не в себе, да. Знаю. После смерти Сьюзен меня накрыло, и я потерял контроль. Но это не значит, что те мои слова были бредом. Демоны действительно решили устроить нам апокалипсис.
Врач посмотрел на меня так, что сомнений не оставалось: он убежден в моем сумасшествии.
— Послушай, смерть двух близких людей стала для тебя сильным ударом, но мы поможем тебе пережить это и… вернуться к нормальной жизни. А за государственные дела не беспокойся: твои приближенные заменят тебя на время.
— А если без демагогии, то положите меня в психбольницу? — ровным, не выражающим эмоций голосом спросил я, жалея, что нельзя открыть врачу правду: Фригга жива, обязанности правителя исполняет Рэй, а надвигающийся апокалипсис реален.
Если бы я осмелился на такой шаг, его подозрения лишь укрепились бы. Ведь если смотреть на это глазами рядового Агента, то и впрямь напоминает бред сумасшедшего.
Для населения у нас была своя версия, более простая и адекватная. Никакого Рэя и уж тем более никаких игр со временем: Фриггу, ставшую жертвой возродившегося артефакта, чудом удалось убить — вот что думали рядовые жители государства. Правда была известна лишь тем, кто участвовал в операции. Даже Леонора свято верила в ту фальшивку, что до сих пор распространяли по галактике СМИ. Так что ж было взять с этого молодого специалиста?
— Тебе нужна помощь квалифицированных докторов, — заявил врач, но голос его дрожал: небось, боялся, что я опять выйду из себя и закачу скандал.
Дожили… на меня уже смотрят, как на дикого зверя.
— Едва ли ваши доктора тут чем-то помогут, — возразил я и невидящим взором поглядел в окно.
— Ну-ну, не говори ерунды. Это же Долина Жизни. Мы лечим и более тяжелые случаи.
В этот раз голос врача прозвучал почти ласково, что злило только сильнее.
— Сьюзен вы вылечить не смогли.
Эти слова заметно смутили доктора.
— Ну, это…
— И в этом нет вашей вины. — Меня опять посетило желание выплеснуть на собеседника правду, но я удержался: Фригга была права, когда говорила, что есть вещи, которых простым людям лучше не знать. — Просто имейте в виду, что вы не виноваты, и все.
— Отдыхай. — По лицу врача не угадывалось, принял он эти слова к сведенью или пропустил мимо ушей, но я склонялся ко второму. — А еще лучше — постарайся снова заснуть. Я скоро приду.
И он ушел, оставив меня наедине с мыслями.
Разговор с ним оставил горькое послевкусие: врач и мысли не допустил, что я говорю серьезно и здраво. И дело было даже не столько в самой информации, сколько в её подаче. Я был уверен: если бы об апокалипсисе объявила Фригга, ей бы поверили безоговорочно. Ведь она всегда так спокойна, что сомневаться в её адекватности невозможно. А я? Я закатил истерику в палате покойной Сьюзен, и за одно только это получил статус психически больного.
Почему никому из этих хваленых специалистов не пришло в голову, что мне просто было очень больно? Посмотрел бы я, как они справляются с ситуацией, когда у тебя бесчувственно и методично забирают близких людей, просто потому, что так надо для запуска апокалипсиса, который сотрет вообще все, что тебе дорого. Все, что дорого каждому.
Возможно, если бы после смерти Даны мне удалось сохранить ясную голову, к моим словам относились бы по-другому, но теперь уже поздно было об этом рассуждать. Доверие ко мне было подорвано, и ждать реальной помощи от сотрудников Долины Жизни не приходилось. Они могли только мешать, искренне полагая, что творят благо.
Но я больше не мог держать все в себе. Мне было необходимо поделиться ужасной правдой с кем-то, кто мне поверит; с кем-то, кто поможет или хоть попытается. Пожалуй, у меня остался только один такой человек.
Я запустил руку в карман, достал оттуда коммлинк и уже приготовился найти частоту Рэя, как вдруг увидел пропущенный вызов от Ричарда. Желание поговорить с Ученым тут же забылось, и в следующую минуту я уже звонил мальчику. Как я надеялся, что его желание поговорить не было связано с огненными людьми!
Он принял вызов почти сразу.
— Привет, пап.
Я улыбнулся, на этот раз искренне: как все-таки приятно слышать голос родного ребенка. Нет, я не ошибся: еще Фригга смогла доказать, что понятия «родной» и «приемный» вполне совместимы.
— Здравствуй, Рич. Прости, что не ответил сразу. Я… был очень занят.
— Опять работал?
— Эм… почти. — Врать сыну было нездорово, но не мог же я рассказать, что провел это время в отключке, потому что Агенты приняли меня за психа. — У тебя-то все хорошо? — Я чуть было не повторил частую ошибку матери, спросив: «что тебе нужно?», но вовремя вспомнил, как обидно звучит эта фраза.
— Да, почти. Но, знаешь…
Я почувствовал, что он сомневается, стоит ли говорить, и потому подбодрил его:
— Да, Рич, что такое?
— Глупость какая-то. Ты смеяться, наверное, будешь, но она… всерьез пугает меня.
— Поделись, я постараюсь помочь.
«Только бы не огненные люди. Пожалуйста, пусть это действительно будет какая-то безобидная подростковая заморочка. Что угодно, только не они», — умолял я неизвестно кого, который, как и всегда, не пожелал пойти мне навстречу.
— Мне снятся кошмары, — невнятно пробормотал Рич. — Огненные фигуры врываются в каждый мой сон. Я не знаю, почему, но они очень меня пугают. Мне кажется, они приходят, чтобы принести… смерть.
«Тебе вовсе не кажется, глупый!» — чуть было не слетело у меня с языка, но я решил, что не стоит пугать ребенка еще сильнее.
— Не бойся, — отчетливо сказал я, стараясь, чтобы голос не выдал участившегося дыхания и ускорившегося раза в четыре биения сердца. Если Рич поймет, что его кошмары меня встревожили, он заподозрит, что дело тут нешуточное и запаникует по-настоящему. — Просто знай, эти твои видения, они… нереальны. — Сердце обжигало болью, но я через силу выдавливал эту ложь. — Это просто сны, ничего больше. А сны не способны причинить вреда.
— Да, я знаю, но мне все равно как-то не по себе всякий раз, как я их вижу. Я теперь боюсь засыпать и стараюсь как можно больше времени бодрствовать. Съехал по отметкам в лицее, так что не удивляйся, когда тебе пришлют мой табель. Надеюсь, ты сможешь понять и не разозлишься. Обещаю, я все наверстаю, как только это закончится.
— Конечно, я вовсе не злюсь, я все понимаю. — «И даже больше, чем сообщаю тебе», — подсказал окончание фразы внутренний голос, но его я озвучивать не стал. — Все хорошо, Рич. Главное, не волнуйся. Я скоро к тебе прилечу.