«На совещании, начавшемся около получаса назад, правителю галактики Локи Лафейсону неожиданно стало плохо. Молодой политик потерял сознание во время собственного выступления. В данный момент Локи госпитализирован. Это был экстренный выпуск новостей. Прямой эфир».
— Прямой эфир… — пролепетала сотрудница, вытаращив глаза, полные непонимания и смятения. Она даже коснулась меня рукой, желая, видно, удостовериться, что я настоящий. — Но как… как? Это невозможно! Ты же тут, рядом со мной! Неужели ты научился… быть в двух местах одновременно?!
— Я ещё и не такое могу, — улыбнулся я и, перед тем как использовать телепортацию, бросил: — Но никому ни слова, ясно? Это приказ.
***
Мягкий рассвет шелковистой, нежно-розовой лентой струился между деревьев, обволакивая стволы размытыми светлыми ореолами. Кажется, только улучи момент, и сможешь её поймать, потрогать и даже оставить себе навсегда. Но нет: эта лента была такой невесомой и тонкой, что легко утекала сквозь пальцы и скользила дальше, оставляя после себя лишь приятную, бодрящую свежесть раннего утра.
Я шагал к центральным воротам лицея по извилистой тропке, пролегающей через парк, и вдыхал полной грудью, стараясь запечатлеть в памяти все, вплоть до едва уловимых утренних ароматов. Ведь это последний день, когда у меня еще есть семья. А значит — последний шанс ощутить себя счастливым, нужным кому-то?
Очень странное счастье — когда внутри все замирает, а дыхание сбивается, и его приходится восстанавливать. А может, так и должно быть? И почему мы не ценим то, что имеем, вплоть до момента, когда приходится с этим расстаться? Потому что уверены, что это навсегда?
Ведь если б я только знал, что пройдет пара месяцев, и я потеряю Ричарда навсегда, я бы проводил с ним все свободное время. Жаль, что мне не дано видеть будущее. Хотя, может, и к лучшему.
Вход на территорию лицея уже был открыт, так что я беспрепятственно миновал ворота и направился к административному корпусу.
Территория чем-то напомнила Долину Жизни: те же мощеные дорожки, фонтаны, скамейки, ухоженные растения с аккуратными табличками… Словом, все, чтобы ученикам было комфортно.
Как жаль, что нельзя оставить Ричарда здесь. Тогда у него хоть было бы будущее: получил бы образование, нашел работу, купил жилье и дальше по заезженному, но простому и понятному сценарию жизни большинства людей. Но нельзя: это место связано с его нынешней жизнью, а, стало быть, и со мной. Стереть память всему лицею — не в моей власти. Так что Ричарда придется буквально выбрасывать в никуда.
«Что с ним будет после операции? Как он перенесет одиночество?» — эти тревожные мысли не покидали меня до тех пор, пока я не зашел в здание.
— Здравствуйте. Я прилетел Ричарда навестить.
Увидев, как затрясся полусонный охранник, я приветливо улыбнулся, всем своим видом показывая, что прибыл неофициально.
— Ричарда? Сейчас скажу номер его комнаты. Сейчас, сейчас, подождите пару секунд, — бормотал охранник, лихорадочно открывая вкладки на компьютере: наверное, боялся, что я разгневаюсь за его нерасторопность. Хорошо, что у меня хватило ума не являться сюда среди ночи, раз и днем я нагоняю на сотрудников страх. — Вот, нашел. Двести пять. Это в соседнем корпусе на втором этаже.
— Спасибо, — кивнул я и вышел на улицу.
До двести пятого номера я добрался быстро: нарочно ускорил шаг, чтобы не давать себе времени на колебания. Решил — значит, надо делать. И чем скорее, тем лучше.
Дверь, ведущую в комнату Ричарда, я распахнул рывком, зная, что иначе минут пять, а то и больше проторчу на пороге, собираясь с мыслями.
Ричард, сидевший в кровати и отрешенно глядевший на стену, испуганно вздрогнул, но затем облегченно вздохнул и улыбнулся:
— Здравствуй. Не ждал тебя так рано.
— Что это у тебя? Эликсир? — Разноцветная банка, которую Ричард держал в руке, была мне слишком знакома. — Он ведь запрещен законом. Где ты его достал?
— На этой планете, если постараться, и не такое отыскать можно.
— Можно или нельзя, это другой вопрос. С какой радости ты взялся гробить здоровье?
— Ты сейчас прям как старая бабушка, — рассмеялся Рич, поглядев на меня с затаенной нежностью. — Дело в том, что… — его лицо помрачнело, — я очень боялся заснуть.
— Из-за кошмаров?
Я знал, что у меня язык не повернется ругать его: в его возрасте я, окажись в такой ситуации, поступил бы не лучше.
— Да. Огненные фигуры буквально сводят с ума. Я знаю, на самом деле их не существует, но они кажутся такими… настоящими.
— То есть их всегда несколько? — уточнил я, решив, что любые сведенья о вестниках апокалипсиса не помешают.
Рич поглядел на меня с удивлением.
— Ну, да.
— Можешь их описать? Вспомнить все до мельчайших деталей?
Наверно, в этом месте я перегнул палку, потому что Рич испугался:
— Зачем тебе это? Ведь это всего лишь глюки! За ними ничего не стоит, верно?
Я глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться или хотя бы сделать вид, что спокоен.
— Конечно, не стоит, Рич. Ты же не думал, что у тебя вещие сны или что-то подобное?
— По правде говоря… — мальчишка покраснел и опустил взгляд. — Пару раз мелькала подобная мысль.
Я заставил себя рассмеяться и взъерошить его синие волосы.
— Фантазер! Такое бывает только у предсказателей, вроде Кристы. А у тебя… что-то психологическое. Но это не значит, что об этом не нужно говорить. Если сможешь все вспомнить и рассказать, тебе станет легче. А я постараюсь придумать, как тебе помочь. Есть такая методика, вам потом на психологии расскажут.
Ричард кивнул и зажмурился, припоминая.
— Ну… Последний раз их было пятеро. Один — абсолютно безликий. Ни глаз, ни рта, ни носа — вообще ничего. Просто силуэт, очерченный пламенем.
— А другие?
— Другие… были совсем как люди, разве что из огня. И больше всего пугает, что троих я узнал: Ингрид, Сьюзен и… тот парень, что был с нами, когда мы прорывались к Лингеру в Мидгарде. Забыл, как его звали…
— Элвис. — Это имя обожгло горло, словно глоток виски.
— Да, точно, Элвис. Ингрид, Сьюзен и Элвис. Точь-в-точь, как живые, только…
— Огненные, — полушепотом подсказал я.
— Да. Огненные, — эхом откликнулся Рич, снова зажмурившись.
— Значит, Ингрид, Сьюзен, Элвис и некто безликий. А последняя фигура? Их было пять, если я ничего не путаю.
— Да. Последняя… Я не знаю, кто это был, и это самое странное.
— Ты запомнил её внешность?
Брови Ричарда удивленно взметнулись.
— Как ты узнал, что это девушка?
— А я и не узнавал, — солгал я, ругая себя за промах. — Фигура — значит, «она». Внешность фигуры.
— А, ясно. Я побоялся, что ты в мои мысли залез.
— Что ты, я бы никогда так не сделал. Так как она выглядела?
— Красивая. Стройная, невысокого роста. Распущенные каштановые волосы.
«Джейн», — чуть не сорвалось с моих губ, но я вовремя спохватился и промолчал: угадать человека по такому скудному описанию невозможно.
— Фигуры говорили с тобой?
— Да, — Ричард нервно сглотнул и кивнул. — Безликий сказал, что он пришел забрать меня, и я буду последним. Когда он получит мою душу, свершится великое дело, и я должен быть счастлив, что меня выбрали ради великой цели. Но я не чувствовал себя счастливым. Совсем. Мне было страшно.
Я понимающе кивнул.
— Только мне может привидеться такой бред. — Ричард насмешливо фыркнул.
— Ну, бред там или не бред, а если эти кошмары пугают тебя до того, что ты боишься спать и перестал учиться, с ними нужно что-то делать.
— И что ты предлагаешь?
— Показать тебя Нике.
— Нике?!
— Ну, а кому ж еще. — Я закатил глаза, показывая, что решение очевидно. — Она же ставила над тобой опыты по ускорению роста. Сколько тебе там лет сейчас по факту? Девять, кажется? А выглядишь на все четырнадцать. Кто знает, может быть эти видения — отголосок тех экспериментов, побочный эффект. Так или иначе, Ника выяснит, что творится с тобой по ночам.