Никогда бы не подумал, что в нашем мире существует что-то, способное довести Леонору до такого страшного состояния. Хотя, в День Расплаты моя мама выглядела немногим лучше. Нет, об этом лучше не вспоминать…
— Рассказывайте, что случилось, — кивнула нам Леонора, позабыв поздороваться.
Мы с братом переглянулись: начинать серьезный разговор, в то время как Леонора страдала, было неловко. Спросить, какая беда с ней стряслась, тоже никто из нас не решался.
— Я тут по поводу Джейн, — наконец заговорил брат.
— Да, слушаю. — Было видно, что Леонора пытается переключиться со своей личной проблемы на проблему Тора, но удается ей это с трудом. — Так что там случилось с Джейн?
— Погибла при странных обстоятельствах. Её смерть никто не может объяснить. — Брат говорил отрывисто и кратко. Когда мир рушится перед глазами, становится не до витиеватых речей — слова будто застревают в горле, и их приходится выталкивать силой. — Я полагаю, не обошлось без аномалий.
— Ну… это совсем не обязательно. — Леонора шмыгнула носом, совсем как девочка-первоклассница, впервые в жизни получившая двойку. Возможно, это смотрелось нелепо, но я разбил бы нос любому, кто вздумал бы над этим смеяться. — Далеко не все, что непонятно с первого взгляда, имеет аномальную природу. Возможно, вы упустили из виду что-то важное.
— Да? А как вы тогда объясните вот это?!
Внезапно Тор извлек из своего портфеля листок бумаги, обгоревший практически полностью, но при этом хорошо сохранившийся. Я впервые видел такое: обычно после встречи с огнем бумага рассыпается в прах. А этот лист сделался тонким, ломким и почти прозрачным, но полностью сохранил форму. Я нахмурился: мне брат ничего об этом не говорил. Видно, решил приберечь главный козырь напоследок.
— Это часть её исследования. Когда я нашел её тело, она держала его в руках. Сгоревший.
— А на самом трупе…
— Нет, никаких следов возгорания. И как это, интересно, можно объяснить, отбросив в сторону теорию аномалий?
Но Леонора, кажется, снова ушла в свои тревожные мысли.
— Огненные фигуры, огненные фигуры… — одними губами шептала она, глядя на нас невидящим взором.
— Какие огненные фигуры? — осторожно спросил я, наконец отважившись присесть рядом с ней.
— Да я и сама толком не знаю, — всхлипнула Леонора, небрежно смахнув рукой набежавшую слезу. — Может, их и вовсе не существует… Я их ни разу не видела.
— А кто видел?
Задав вопрос, я сразу в этом раскаялся: Леонора вновь разрыдалась. Через минуту она взяла себя в руки, но мне все равно было очень неловко.
— Моя… дочь, — наконец выдавила она, отрешенно смотря в пустоту. — Она в Долине Жизни, и она… умирает.
— Сьюзен?! Что с ней?
— Не знаю. И никто не знает. В том-то вся и беда. Возможно, это все из-за модификаций, что ей пришлось пережить, хотя медики из Долины это отрицают.
— Отрицают и не предлагают собственной версии?
Я вел диалог будто на автомате, а перед глазами стояло болезненное, как и у матери, лицо черноволосой девушки.
— Именно. Правда, ходят слухи об… аномалии. Но если так, нам только хуже. Никто не знает, как спасти мою дочь, потому что она здорова, но из нее по какой-то причине… уходит жизненная энергия. А как спасать человека, если он здоров, никому не известно.
— Действительно, очень похоже на аномалию. А вдруг загадочная «болезнь» Сьюзен и необъяснимая смерть Джейн имеют общую природу?
— Я тоже об этом подумала, как только Тор показал бумагу. Из-за неё я и вспомнила об огненных фигурах. До этого момента я думала, их не существует, но теперь сомневаюсь.
— Да что за огненные фигуры?! — потерял терпение Тор.
Я бросил на него укоризненный взгляд, и брат смущенно замолк.
— Дана говорила о них, когда я прилетала её навестить. — Видимо, Леоноре было проще звать свою дочь по-старому. — Я сперва думала, она бредит… Она просила меня остаться с ней до утра. Говорила, ночами ей страшно одной, потому что к ней приходят…
— Огненные фигуры?
— Да.
— Как она их описывала?
— Как будто люди, целиком состоящие из огня. Она говорила, иногда может явиться одна, а иногда — несколько. Огненные фигуры стоят возле её кровати и будто бы ждут чего-то. Я не поверила этому, ведь Дана говорила путано и бессвязно: она уже совсем обессилела. Но все-таки я осталась с ней в ту ночь, чтобы она не боялась. Да и мне было в радость побыть немного с ней, прежде чем… — Конец этой горькой фразы потонул в слезах и всхлипываниях. — Будь моя воля, я бы вообще от неё ни на шаг не отходила…
— Вы остались с ней, и… как прошла ночь?
— Я же говорила, что ничего не видела. И Дана в ту ночь тоже. Но в следующий раз она позвонила мне часа в два и сказала, что фигуры вернулись. Я думала, моя дочь понемногу сходит с ума. Видения, галлюцинации, страхи и все такое… Но этот обгоревший листок и мертвая Джейн…
— А вдруг эти огненные фигуры убивают людей? — предположил Тор взволнованно.
— Даже если так, нам это ничего не дает. Мы понятия не имеем, как с ними бороться. Мы даже не понимаем их природу. Кто или что они? Откуда они взялись? Хоть я и скептично отнеслась к страхам дочери, я все-таки попыталась найти в архивах что-то похожее, но ничего не нашла. В любом случае, будем думать над этой загадкой.
— А нельзя мне отправиться к Дане сейчас?
Не знаю уж, почему, но мой вопрос прозвучал робко и нерешительно.
— Не раньше, чем ты разберешься со всем тем, что оставила тебе Фригга, — отрезала Леонора, протянув мне ключ от бывшего кабинета матери. — Ты и так откладывал слишком долго. Нам нужно получить доступ к той информации, которой владела твоя мама — это может оказаться полезным.
— Так почему вы сами не перерыли её кабинет? Из-за дочери?
— Не только. Будь дело только в этом, я заставила бы себя заняться работой, но беда в том, что Фригга… хотела, чтобы доступ получил именно ты.
Я, не зная, как реагировать на подобное откровение, принял ключи, кивнул в знак благодарности и молча вышел из кабинета. Прежде чем закрыть за собой дверь, я последний раз обернулся, и мне померещился огненный сполох за спиной Леоноры. Я моргнул, и видение исчезло. Значит, все-таки показалось.
Я облегченно вздохнул и направился к бывшей комнате Фригги, размышляя о том, что, видно, сильно устал и перенервничал за последнее время.
***
Заброшенный кабинет Агента… Каким он вам представляется? Лично мне воображение рисовало весьма безрадостную картину.
Полумрак, распахнутое окно, холодный ветер яростно листает станицы пожелтевших от времени книг, срывает со стен паутину и уныло завывает в трубах. Возможно, подоконник и пол запорошены первым, по-настоящему белым снегом, еще не успевшим превратиться в лужицы талой воды. В общем, все в лучших традициях остросюжетного романа. Наверное, после потери матери я слишком увлекся литературой, надеясь найти в несуществующих мирах утешение и покой.
Мои ожидания не оправдались. Угадал я, разве что, с полумраком, но настольная электрическая лампа все исправила. Окно было закрыто, и помещение ещё хранило тепло ушедшего лета. Тихо, уютно, спокойно, даже цветы на подоконнике не завяли: видимо, Леонора время от времени приходила и поливала их. Часы на стене монотонно тикали, отсчитывая минуты. Книги и прочие вещи аккуратно лежали на своих местах. И ведь если не знаешь заранее, ни за что не догадаешься, что кабинет уже как несколько месяцев лишился своего обитателя.
Оттого-то мое сердце и затопила мерзкая, прилипающая подобно скотчу, щемящая боль. Уж лучше б все было так, как я представлял: точь-в-точь по книжным канонам. А сейчас я стоял посреди кабинета и не мог отделаться от ощущения, что несчастья не было. Мне казалось, что я вот-вот услышу мягкие, почти бесшумные, но в то же время уверенные шаги, дверь тихо скрипнет, и на пороге появится мама, точь-в-точь такая, как прежде.