Тогда было не до веселья, непонятно как в «сталинке» с охраной и консьержкой у лифта, по соседству с квартирой Лавровых обосновался реальный аул. Стойбище насчитывало поначалу человек семь, постояльцы все прибывали и через пару месяцев счет шел на десятки. Чистый и опрятный подъезд стало не узнать, исчезли цветы на широченных подоконниках, наборные полы из цветной плитки покрылись пятнами только что не крови, сделались скользкими, а пахло так, точно в квартире по соседству сдох баран, а хоронить его никто не собирался. Баран разлагался, вонял адски, постояльцы, к вони привычные, на амбре внимания не обращали, а старательно гадили вокруг, причем в прямом смысле. А еще через две недели Андрею позвонила мать и несвойственным для нее после свадьбы сына спокойным голосом сообщила, что у нее только что отобрали телефон и кошелек, а сама она просто чудом добралась до квартиры. Андрей попросил ее из дома не выходить, переговорил с оперативным дежурным и получил группу головорезов в свое распоряжение на ближайшие сутки до вызова, что мог последовать в любой момент. Учел в расчетах закон подлости, отдаленность некоторых — важных для конторы — объектов, вычел пробки и утро второго выходного дня и приказал в средствах не стесняться. Попросил матушку не волноваться, заклеил изолентой дверной «глазок» со стороны подъезда, поднялся на площадку выше и дал старт операции.
Монстры в полной защите поднялись по лестнице и расположились на ступеньках. Беспредельщик Вася с переломанным носом, любитель аквариумных черепашек и отец двух дочек, первым постучал в нехорошую квартиру. Нет, вламываться он не стал, вежливо поздоровался и попросил прикурить у открывшего дверь неандертальца. У того аж загар с физиономии слинял, Васе вынесли три зажигалки и спросили, в чем дело.
— Мы в гости пришли, — Вася показал на дверь квартиры рядом, — а хозяйка дым не любит. Ты не против, если мы тут покурим?
Протестов не воспоследовало, сигарету некурящий Вася выкинул в форточку, и «в гости» пошел Дима-Шерхан. Ниже Васи на голову, но широкий, основательный КМС по боксу с пиратской серьгой в левом ухе, культурно постучал в дверь стойбища. На этот раз пришлось подождать, потом дверца приоткрылась, в щель блеснули черные глаза. Было очень тихо, и вони, как показалось Андрею, вдруг поубавилось.
— Што нада? — пропели изнутри. Дима поправил ремень броника и поинтересовался, как в стойбище готовят свинину.
— Жарите, варите, специи там, приправы какие? — Он прислонился к стенке и ненароком сунул ботинок в зазор меж стеной и дверью. Мимо проскакивали соседи, жались к стенкам, бойцы пропускали гражданских, прикрывали Диму и улыбались.
— Никак, никак, — выпалили из-за двери и даже попытались ее закрыть, но некультурный Дима намеков не понимал, не видел, что ему тут не рады, и продолжал допытываться. В ходе препирательств выяснилось, что у Димы чуткий сон, что ему трудно заснуть после дежурства, поскольку соседи за стеной постоянно смотрят мультфильм из жизни свинской семьи, Дима в курсе всех подробностей и может запросто поддержать разговор на эту тему. И обе семьи Диме настолько опротивели, лишая его сна, что Дима хочет приготовить свинью не просто так, а с намеком: что будет, если его кошмар не прекратится.
— Нильзя, нильзя, харам. — Дверь билась о Димин ботинок, Шерхан ласково ухмылялся и по миллиметру просачивался в квартиру, бойцы подпирали следом, и сдать назад Дима не мог при всем желании. Андрей сверху смотрел, как ГБР заходит на объект, отметил, что парни работают слаженно, что каждый знает свою роль и вперед не лезет, а хочется, видно, что хочется. Но роль тарана досталась Диме, и тот не подкачал.
— Ты погоди, погоди. — Он легонько толкнул неандертальца в плечо. — Ты мне вот что скажи: как свинтуса лучше завалить: сначала кувалдой в лобешник или сразу глотку резать?
Дима выразительно чиркнул пальцем по шее, неандерталец шарахнулся вбок, Дима весьма натурально оступился, ввалился в прихожую и пропал из виду. Вася кинулся поддержать неосторожного товарища и тоже сгинул, Миша и Степа с Юриком столкнулись плечами в дверях, но быстро разобрались и встали по обе стороны проема. Изнутри послышался властный голос, исковерканные акцентом слова резко прозвучали в тишине подъезда: