- Откуда ты? - завороженно спросила та.
- Издалека. Вы наверное и не знаете где это, - осмотрела всех.
Больше всех ее напугал Тоук. Молодой человек сидел забыв совершенно обо всем и глядя только на этот загадочный инструмент, способный на такую бурю с помощью одних лишь пальцев. Это действительно была какая-то магия. Медленно перевел взгляд на лицо музыканта. Каталина была напугана таким глазам. Насторожилась, внимательно следя за его движениями. Тот заторможенно опустил лицо на землю и нарисовал к себе верхногами лицо, на чьем лбу красовался символ из дуги обращенной книзу и точкой под ней. Девушка ласково усмехнулась, посмотрев на это: - Это фермата, - перевела взгляд на него.
Тот все еще был поражен:
- Сираи́ми тор сифа́ тоу́к… - тихо и медленно начал. - Кофэ́ ирри́ми а сои́хи ки́ло… - поспешно откашлялся, посмотрев в сторону и продолжил вырезать линии на рукояти топора. - Сара́ки коко́ма, - непринужденно выдал и украдкой покосился на нее, забывая о святых, чьи символы вырезал. - Кхм-кхм, а́ми… - опустил лицо и поспешно продолжил. (Женщина в облике мужчины… Чью волю я хочу исполнить… Хорошо играешь. Кхм-кхм, да.) Каталина нахмурилась, не понимая, что с ним происходит.
- О, - оживилась ведьма, - может он тоже покажет свой талант?
- Он умеет играть на чем-то? - посмотрела на девушку.
- На барабанах разве что, - бросила порошок и к нему. - Но он отлично поет, - материализовала перед ним два небольших барабанчика.
Его глаза тут же расширились, только заметив инструменты. Перевел взгляд на колдунью. Та задорно кивнула. Гитаристка провела пальцами по струнам, заставляя молодого человека покрыться мурашками от запретных эмоций. По всему телу от ног и до самой макушки прошла дрожь, сравнимая только с адреналином после удачной охоты на большого зверя. Заторможенно посмотрел на Каталину. Взгляд его дрожал, тут же опустил его на барабаны. Отложил топор. Положил ладонь на призрачную кожу. Она была мягкая и такая гибкая, натянутая, гладкая, упругая. Невольно проглотил слюну, думая о запретном. Медленно провел ладонью по мембране, чувствуя эту невыносимую кожу. Тайком взглянул на предмет… Тоук хотел, чтобы это чувство было восхищением. Каталина приподняла бровь: - Так сыграешь нам?
Тот сразу же опустил глаза на инструменты, проглотил слюну и начал отбивать воинственный темп, будто это было наступление. Поднял лицо к звездам. Оно было каким-то неловким, с розовыми щеками и немного испуганным взглядом. Все наблюдали и слушали. Открыл рот, начал петь. Ноты его должны были быть ровными, уверенными и непоколебимыми перед врагами, но вместо этого стали местами дрожащими и совсем неустойчивыми. Мелодия то и дело срывалась в какой-то скрыпучий фальцет или вообще пропадала. Каталина скривилась. Остальные так же понимали, что на пение это мало похоже. Гитаристка легко и неловко похлопала его по плечу, заставив остановиться.
- Что-то он сегодня не в форме… - сомнительно протянула ведьма, осматривая знакомого.
Тот опустил стыдливый взгляд на свои руки. Осмотрел невеселые лица, быстро встал и поспешил в лес. Отошел на несколько метров и болезненно упал руками на столб. С силой закрыл глаза и начал шептать:
- Ко́па ороха́си нарика́с о’ни зи хараи́си фро́ак. Ин трак фра ка́си… (Это боги наказали меня за распутные мысли. Не стоит думать о…)
Мысли перебила гитарная мелодия. Тоук подавился, не в силах сопротивляться эмоциям. Компания тем временем слушала более удачливого музыканта, переживая о своем знакомом.
Минут через десять, Ванда решила поинтересоваться все ли впорядке с их громилой. Отправилась следом. Адриан и Каталина провели взглядами, прекратив наслаждаться музыкой. Девушка подошла, положила руку на плечо:
- Что случилось? - тихо и взволнованно спросила.
- Ороха́си крата́кс о’ни хезо́ зи фро́ак ка́си ко Ласиканда, - с печалью взглянул на нее. (Боги покарали меня стыдом за мысли о Ласиканде.)
- У тебя просто плохой день… - погладила руку.
- Ороха́ кьёка́ли ира́фи ке́рас раифа́ то о’ни, и́ха а ин сои́хи фратато́ми ха́ри. (Богиня любви всегда была жестокой ко мне, но я не хотел разгневать ее.)
- Такое случается… Хочешь побыть один или пойдешь к огню?
- Ха́ра о’ни короиси́… - с мучением протянул. - Риа́мо ка́лас а тои́ри фрат, си-ка́ро ороха́ кьёка́ли фрами́ки ка́ра ту́дум ра́симоири тор хора́ски ромии́си? Ко́па рак фраими́ка, рак олои́са… - отрешенно перевернулся и упал спиной на столб, глядя в небо. (Она мое искушение… Разве мог я раньше думать, что богиня любви отдаст мое сердце иноземке в чудном наряде? Это или проклятье, или благословение…) - Я скажу им, что ты в порядке, - похлопала по плечу и пошла обратно. - Возвращайся, когда станет легче.
Вернувшись, девушка сообщила, что Тоук в порядке, но ему надо побыть на едине с собой. Вернулся молодой человек нескоро, когда все уже собирались спать, а Каталина играла какую-то неспешную и мелодичную песню, больше похожую или на серенаду, или на колыбельную. Сел на свое место, взял топор. Не обращая ни на кого внимания продолжил вырезать символы. Девушка покосилась на него. Остальные уже лежали и почти спали.
- Ты умеешь петь? - тихо спросила, не останавливая игру.
- И́ло алако́ми, - не громче начал, - хи ороха́ кьёка́ли фрами́ки ка́ра ту́дум тор и́ло лака́ми, - устало посмотрел на нее. - Ин ха́ла хар раи́си фо́ми ла́са, - вздохнул, глядя в черные глаза. (Твоя музыка заставила богиню любви отдать мое сердце в твои руки. Не проколи его своим тонким мечом.) - Я ничего не понимаю, но наверное это важно, - смягчила тон и опустила взгляд на огонь.
Тоук также посмотрел на костер:
- Ама́ раси́ ира́фи томи́си… Крат сиа́ хо́ри во лама́ ха́ми… Лаа́ ороха́ титу́к ко Расиариас, - посмотрел на нее. - Хар ира́фи фрака́ми во ми́со ламаи́си… (Языки пламени всегда изменчивы… Только свет их, и тепло постоянны. Как бог огня Расиариас. Он всегда разный и одинаковый одновременно…) Музыка постепенно затихла, оставив их только вдвоем. Каталина медленно подняла глаза на собеседника:
- Продолжай…
- Тор ва́и кор мо́а фали́си о́ро ороха́ ко Расиа́риас, - отложил топор с ножом, не отрывая взгляда. - А́ффи хар ни́а то́рма лама́ во тоука́. Хар лаа́ ни́а, - немного подвинулся. - Хар ми́ки ламика́со во ха́ри ко́фра… - затих, рассматривая блики в ее глазах. - И́ло титу́к… Хар то́рма мои́су во та́лас… И ка́ла кри́ри фра́мас, - медленно перевел глаза на ее руку, - сиро́ки ке́рат ин хаи́си… - вернулся к глазам. (В каждом из нас живет великий бог Расиариас. Благодаря ему мы такие теплые и воинственные. Он как мы. Он дает жизнь и ее же забирает… Твой огонь… Он такой сильный и горячий… Ты можешь кого-то обжечь, если будешь не осторожна…) Девушка отложила гитару, с интересом подвинулась и села рядом, сложив ноги в стороне от таза:
- А что было дальше?
- И́ло титу́к… - разглядывал огоньки в глазах. - Хар то́рма мо́рри во раифа́… - с печалью протянул. - Ороха́ кьёка́ли фрами́ки ка́ра ту́дум ила́ ра́кам раи́си. Тор ила́ фали́си ра́нкма ко Расиа́риас… - приоткрыл губы, с мучительно сильным желанием поцеловать ее. (Твой огонь… Он такой могучий и жестокий… Богиня любви отдала мое сердце тебе вместо своего. В тебе живет истинный Расиариас…) Та грудью и душой чутка приблизилась к нему:
- Хочешь скажу секрет? - стала тихой, словно ребенок.
- И фрамали́т о’ни… - смотрел в блестящие глаза. - Ка́ра фраими́ка рак хами́си… Ороха́ тила́к, си-ка́ро-ти а ра́хит хари́с торто́ ми и… Ко Ласика́нда… - непроизвольно потянулся к ней ладонью, желая взяться за горячую и румяную щеку, сжав при этом ее скрытые за тканью чёрные пряди. (Ты сожжешь меня… Мое проклятие или подарок… Богиня хочет, чтобы я нарушил обет именно для тебя… Ласиканда…) Женский взгляд тут же изменился, увидев ладонь в воздухе, стал враждебным.