Элспет выглянула из-за спины Клуарана и от ужаса вытаращила глаза. Рядом Вульф переминался с ноги на ногу в пепле, как в снегу. Элспет увидела что-то у себя под ногами и вдруг отшатнулась. Мальчишке лучше было туда не смотреть.
— Уйдем отсюда, Вульф, — произнесла она дрожащим голосом.
Эдмунд, посмотрев вниз, едва сдержал тошноту. Обгоревшая человеческая кость!
— Отсюда до сих пор идет жар, — пробормотал Клуаран. Из черной ямы поднимался дым. — Его работа, больше некому!
Элспет стояла ко всем спиной, не выпуская руку мальчика. Рядом застыла с каменным лицом Эоланда.
— Сколько… — Эдмунд поперхнулся словами. — Сколько человек могло здесь жить?
— Десятка два, — тихо ответил Клуаран. — Тут помещалось, наверное, около дюжины избушек. — Менестрель отвернулся. — Их мучения были недолгими.
— Он обрушил на них молнию, а потом… — Кэтбар огляделся. — Куда же он подевался потом?
— Эдмунд! — позвал Клуаран.
Но Эдмунд сам уже приступил к делу: он мысленно выискивал хотя бы малейший признак жизни. Пусто! Казалось, кроме них, в этом лесу не осталось ничего живого.
— Здесь никого нет, — заключил он.
— Мы должны разыскать родителей Вульфа, — сказала Элспет и наклонилась к своему подопечному. — Ты помнишь, где были твои родные, когда начался пожар?
Вульф задумался.
— Помню речку… — пробормотал он.
Эдмунд мысленно вернулся к существам, связанным с водой: вот птичка, прыгающая в сухом камыше, вот водяная крыса, выставившая из воды нос и испуганно провожающая выпученными глазками проплывающие мимо хлопья сажи и поднимающиеся на поверхность пузыри… Он открыл глаза.
— Туда!
Сначала они нашли русло ручья, от которого осталась лишь запекшаяся грязь. Дальше грязь становилась топкой, потом она превратилась в тину, в которой блестели мокрые камушки.
Еще не дойдя до воды, они наткнулись на останки. Это были просто две кучки золы. Эдмунд поежился, увидев среди золы несколько зубов. Тут же валялись кусочки железа.
— Металл, — приглядевшись, определил Клуаран. — Наверное, это была медная брошь или кольцо с голубым камнем. Длинный нож, дешевый сплав, иначе так легко не расплавился бы… — Он отступил назад. — Эти люди торговали с лесными жителями, и огонь настиг их, когда они бежали к речке.
Вульф молча смотрел на золу. Эдмунд догадался, что изуродованные предметы принадлежали его отцу. Почему же тогда мальчик так спокоен? Элспет подошла к нему, чтобы поддержать, но Вульф стоял без движения. Как видно, он не понимал случившегося.
От деревьев вдоль реки остались одни обугленные пеньки. Они шли по грязи в русле реки. Потом под ногами у них появилась бурая земля и струйка воды. Клуаран остановился и громко вздохнул от облегчения. Эдмунд посмотрел вверх и увидел неповрежденные ветви с набухшими почками, венчавшие почерневший ствол дерева. В следующее мгновение послышалось журчание воды по камням.
Они побежали на этот отрадный звук. То, что открылось их взорам, было подлинным чудом: настоящая, неширокая, зато глубокая река. Деревья на другом берегу не были повреждены огненным шквалом.
Первой у воды оказалась Эоланда. Она так тихо брела, что Эдмунд почти забыл о ней, но, увидев реку, она упала на колени и вскрикнула — это был первый звук, который путники услышали от нее за много дней. Зачерпнув ладонями воду, она смочила себе лицо и волосы. Только сейчас Эдмунд увидел, что все они с головы до ног в пепле. Клуаран положил руку матери на плечо.
— Давайте дойдем до места, где уже не будет этого проклятого пепла, там и умоемся, — предложил он.
Речная вода оставила у Эоланды борозды на щеках, словно она плакала, но мать смотрела на сына с улыбкой.
Эдмунд, Элспет и Вульф пошли дальше вдоль реки под оживающими деревьями. Возвращение жизни всех воодушевило.
Они достигли излучины, где река, расширяясь, образовала песчаную отмель, и остановились, чтобы наконец смыть с себя опостылевший налет смерти. Вульф засмущался, покраснел как рак и вывернулся, когда Элспет попыталась помочь ему снять сорочку.
— Ты девочка! — возмутился он.
Элспет и Эоланда отошли в сторону, а Вульф остался с Эдмундом, Клуараном и Кэтбаром, но по-прежнему избегал чужих взглядов. Увидев у мальчика на груди свежий рубец, багровеющий на бледной коже, Эдмунд вздрогнул.
— Откуда у тебя это? — спросил он.
Мальчик уронил голову и прикрыл тщедушную грудь худыми руками. Эдмунд прикусил язык, стыдясь своей настырности. Но Вульф вызывал у него любопытство: этот паренек, так хорошо владевший собой, немало испытал. Может, отметину у него на груди оставили когти свирепого зверя?