Шайя вздохнула и выпустила кинжал. Судя по виду малыша, он готов был вот-вот разреветься.
— Ты меня слышишь?
Она промычала что-то нечленораздельное.
— Я не хотел! Ты сама меня вынудила! Не сопротивляйся… Я не хочу снова бить тебя, но ударю, если придется, — на последних словах голос его задрожал.
Он склонился над Шайей, полностью перевернул ее на живот, поставил колено на спину.
Можно ли доверять ему? Нужно решить сейчас! Если он свяжет ее, то сможет делать с ней все, что угодно. Эта дрожь в его голосе… Что это было — неуверенность или ненависть?
Когда он завел ей руки за спину, Шайя выпустила костяной кинжал, чтобы он остался лежать под ней. Парень был настолько взволнован, что даже не стал искать его.
Она чувствовала его дрожь, когда он связывал ей руки. Потом посадил ее.
— Как только рассветет, я отведу тебя обратно в Дом Неба, — произнес он, не глядя ей в глаза.
Он попытался снова разжечь костер, который моросящий дождь превратил в серую кучку пепла и кусочки древесного угля. Через какое-то время он сдался. В пепле не сохранилось ни малейшей искры.
Над зубчатой стеной гор медленно разгорался свет. Парень порылся в кожаной сумке и нашел кусок хлеба. Сначала отломил заплесневелые куски, а затем протянул остальное Шайе.
— Есть хочешь?
— Я же связана. Как я буду есть?
На миг пастух растерялся.
— Открывай рот, — просто сказал он и поднес хлеб настолько близко к ее лицу, что она смогла откусить. На вкус хлеб оказался заплесневелым и пропитанным влагой.
Самые плесневелые куски мальчик взял себе. Ел он молча. Шайя видела, что он борется с собой. Поев, он принялся старательно укладывать свои пожитки в кожаную сумку. Покончив с этим, он, наконец, поднял на нее глаза.
— Я должен отвести тебя в Дом Неба. У меня нет выбора. Всем пастухам в горах приказано ловить сбежавших девушек и отводить к матери матерей. Тамошние женщины помогают нам. Если на стада нападают болезни, мы теряем слишком много животных и наступает голод. Так было всегда.
Шайя ничего не ответила. Она давно уже решила, что выхода нет. От девантара ей не убежать. А так она принесет мальчишке награду.
Начался долгий переход. Он вел ее по козьим тропам, по каменистому склону на запад. Ночью она бежала другим путем. Чаще всего он шел впереди нее. Шайе казалось, что, глядя на нее, он начинает нервничать. Наверное, еще никогда не спал с девушкой.
К полудню дождь прекратился, но небо по-прежнему было серым. Холодный ветер гладил склоны, вгрызаясь в жалкие обрывки одежды Шайи. Ноги болели, все были покрыты ранами, несмотря на то что пастух не стал отбирать у нее ботинки, которые она украла у него вчера.
— Ты не боишься за своих коз? — поинтересовалась она в какой-то момент. Животных они давно оставили позади.
— Здесь нет волков. Только Быкодав. А если придет он, буду я рядом или нет, уже неважно.
— Я же сказала тебе, что он больше никогда не придет.
Он обернулся к ней.
— Как невооруженная девушка с израненными ногами могла убить медведя?
— Упав с ним с уступа, — она точно описала ему, где он сможет найти труп. — Забери его шкуру и зубы. Это принесет тебе несколько монет и сделает знаменитым. Скажи, что это ты убил его, и твоя жизнь изменится.
— Я не хочу строить свою жизнь на лжи.
— Кому будет прок, если пропадут мясо и шкура? — Она видела, что ее слова заставили его задуматься.
— Но никто не поверит, что я убил Быкодава.
— Тогда скажи, что это ты упал с ним с утеса.
Он застонал. Судя по всему, история ему совершенно не нравилась.
— Возьми хотя бы немного его мяса. И не ешь печень! У медведей она обычно изъедена глистами.
Дальше они снова пошли в молчании. Каждый шаг давался Шайе с трудом. Но она не хотела просить его остановиться. Для этого девушка была слишком горда. Она была принцессой ишкуцайя, дочерью бессмертного Мадьяса. Она крепче пастушка.
Ближе к вечеру они пересекли ручей. От ледяной воды ногам стало легче. На другом берегу они, наконец, устроили небольшой привал. Пастух снова предложил ей немного заплесневелого хлеба. На этот раз к нему прилагался белый крошащийся сыр. Когда она смотрела на него, его движения становились неловкими. Чаще всего он держал голову опущенной, чтобы черные кудрявые волосы закрывали ему лицо и скрывали его от ее взглядов.
— Каково было повстречаться с бессмертным Муваттой?
— Больно, — с горечью ответила она, преисполненная решимости не произносить на эту тему больше ни слова.