Юная эльфийка задумалась над тем, кто мог придумать такое. Может быть, это знак того, что носящий шлем — бесстрашный охотник? Или кабаньи клыки действительно самый прочный материал, известный детям человеческим? В центре шлема красовался черный конский хвост, спадая далеко на спину. Из-за него шлем был плохо сбалансирован, и носить его было неприятно. Она недовольно затянула ремни под подбородком и набросила на плечи просторный красный плащ, похожий на те, что носили капитаны лейб-гвардии бессмертных.
Ливианна довольно кивнула ей.
— Пока ты будешь молчать, тебя будут принимать за красивого воина.
Чародейка завершила преобразование. По своему телосложению она была несколько ниже Туватиса, но это можно было заметить лишь если знать, что что-то не так. Лицо его она повторила с пугающей точностью. И лишь со своими длинными черными волосами она не захотела расставаться. Она спрятала их под париком из конского волоса, по которому, как заметила Бидайн, ползали блохи. Ей с переодеванием повезло больше.
— Как тебе мой голос?
Когда наставница заговорила, Бидайн испугалась. В этом отношении маскировка тоже была идеальной. А пройдясь несколько раз взад-вперед по комнате, Ливианна сумела так убедительно сымитировать походку и осанку священнослужителя, что Бидайн задалась вопросом, не крала ли ее наставница уже людей прежде. Было очевидно, что в этом вопросе она была весьма и весьма искушенной.
Прежде чем покинуть комнату, Ливианна взяла обе лампы и вылила масло из них на труп и кровать. А потом уронила горящий фитиль на кровать и невозмутимо стала наблюдать, как распространяется пламя, облизывая изуродованный труп священнослужителя. Комнату окутал густой черный дым.
— Идем! — Ливианна схватила ее под руку и потянула к двери. — Пора идти.
— Но пожар, — Бидайн подняла взгляд к потолку. — Может сгореть весь дом. Возможно, огонь перекинется на соседние дома. Улицы здесь такие узкие. Может быть…
— Чем больше будет пожар, тем лучше, — ответила Ливианна и жестом приказала ей замолчать.
Они вышли на улицу и торопливо пошли вперед, не оборачиваясь. И лишь удалившись от красного дома на достаточное расстояние, они услышали взволнованные крики. Однако за ними никто не бежал. Никто не связал с пожаром почтенного жреца и шедшего рядом с ним гордого капитана.
Позже, когда они взобрались по бесконечным ступеням к расположенному высоко на холме храму Ишты, Бидайн увидела над кварталом густой столб дыма.
Были ли дети человеческие на верхних этажах дома? Успели ли они уйти вовремя?
Казалось, Ливианна не утруждает себя подобными размышлениями. Бидайн понимала, почему так важно было устроить пожар. От Туватиса ничего не останется. Он исчезнет без следа. И Ливианне не придется опасаться, что ее маскарад будет раскрыт. Она сможет входить в храм и выходить из него, когда ей заблагорассудится. И, возможно, пользуясь именем и положением хранителя Глубинных чертогов, она сумеет открыть себе доступ и в другие храмы. Бидайн отвернулась от столба дыма, пытаясь не отвлекаться на размышления. Эту войну развязали девантары. То, что происходит сейчас, исключительно их вина!
Теплый вечерний свет раскрашивал гордый зиккурат, возведенный лувийцами в честь Ишты, во все оттенки золотистого и пурпурно-красного. К святыне на вершине ступенчатой пирамиды вела крутая лестница. Стены были облицованы глазурованными кирпичами, ловившими солнечный свет и усиливавшими блеск. Сбоку храма, в длинном здании, поддерживаемом массивными, похожими на бочонки колоннами, находился вход в архив. Бидайн знала это место так же хорошо, как если бы провела здесь полжизни. Украденные воспоминания Туватиса поведали ей, что прячется во всех надземных комнатах, в которые им нельзя было войти на протяжении прошедших десяти дней.
Ливианна как раз разговаривала с худощавым мужчиной, лицо которого с мрачными обвисшими уголками рта было отмечено десятилетиями аскезы. Она объяснила ему, что бессмертный послал одного из своих капитанов, чтобы войти в Глубинные чертоги и своими глазами посмотреть на тот ужас, который скрыт там от взглядов людских. Бидайн увидела блеск в глазах священнослужителя. Страх перед этими чертогами. Он поспешно махнул им рукой и, не таясь, осенил себя знаком защищающего рога.