После этого Гонвалон принял решение взять на себя роль такого воина. Аарона не было в Нангоге, его лейб-гвардия находилась далеко, но никто в храме Крылатого солнца не усомнился в том, что он послал одного из своих людей посмотреть архив.
Верховные опасались, что могут начаться новые убийства. Они не хотели давать бессмертному ни малейшего повода разозлиться. Они прекрасно осознавали, сколь велика их вина в войне между Арамом и Лувией. Поскольку, кроме всего прочего, было известно, что Аарон принимает в свои ряды наемников со всех концов света, никто не удивился тому, что Гонвалон говорит со странным акцентом. Пока бессмертный Аарон действительно не придет в Золотой город, это будет идеальная легенда. Ранг капитана лейб-гвардии открывал все ворота.
Его подбитые гвоздями сандалии звонко стучали о ступени, когда он спускался во двор рядом с главным храмом Крылатого солнца. Из широко распахнутых бронзовых дверей дома солнца тянулись нити дыма от фимиама. Священнослужители с обритыми налысо головами, в броских желтых одеждах недоверчиво наблюдали за ним. Оба привратника, стоявшие, облокотившись на высокие, оббитые коровьими шкурами щиты, кивнули ему так старательно, что задрожали красные плюмажи на их шлемах. О нем слышали уже все в храме Крылатого солнца. По меркам детей человеческих он был заметной фигурой. Эльф купил нагрудник из бронзы, на передней стороне которого красовалась львиная голова — довольно жалкая работа человека, наверное, никогда в жизни не видевшего льва. Кроме того, он был одет в тунику лазурного цвета и кричаще яркую бесшовную юбку с желтой шерстяной бахромой. Одежда царапала кожу, постоянно хотелось чесаться, а нагрудник был слишком широк для его узких плеч и ужасающе стеснял.
Как и многие наемники этого мира, он носил меч за спиной. Он сделал для ножен красный кожаный чехол, чтобы сделать оружие менее броским. Широкая перевязь была украшена серебряными монетами, пересекала его грудь и заявляла всякому, что он — человек не бедный. От шлема он решил отказаться. Длинные белые волосы, спадающие на плечи, он носил распущенными. Гонвалон сознавал, что без бороды он довольно сильно бросается в глаза. Здесь брились лишь немногие люди. Однако переодевания оказалось достаточно для того, чтобы никто не задавал вопросов, а большинство детей человеческих пристыженно опускали взгляд, когда он проходил мимо.
Эльф поспешно пересек просторную площадь перед храмом, на которой образовался рынок благовоний. Его окружила симфония запахов. Он то и дело поражался тому, сколь многообразны запахи этого мира. Под выцветшими тентами здесь продавали сокровища лесов и дальних островов: миски с холмиками из длинных слез древесной смолы цвета светлого янтаря, мешки, полные сушеных лепестков, почек, кусочков коры и перемолотых в мелкую муку зерен сочных землистых тонов.
Несмотря на приближение вечера и то, что уже зажглись первые масляные лампы, народу на рынке было еще полно. Гонвалон прошел мимо прилавка, где из медных пиал поднимались желтоватые струйки дыма. Невысокий торговец пряностями со вкусом рассказывал о том, что этот запах отгоняет Зеленых духов.
Гонвалон оглянулся через плечо и в толпе за своей спиной увидел лысого, который всегда следовал за ним. Как бы там ни было, сегодня жрецы приказали своему лазутчику одеться незаметнее. Гонвалон невольно улыбнулся его неуклюжим попыткам выследить его. До сих пор ему всегда удавалось стряхнуть преследователя со следа. А сегодня он воспользуется им для собственных целей.
Выйдя с рынка, он прошел немного по улице Справедливости, по одному из бульваров, шедших вдоль стены кратера, почти не наклонной. Этот путь Гонвалону не нравился, поскольку подобно тому, как жемчужины нанизывают на нитку, вдоль этой улицы тянулись небольшие площади, где находились места казни: умирающие, привязанные к колесам, трупы, запертые в Золотые клетки, мужчины, которые висели на веревках со связанными за спиной руками до вывиха плеч. Это была улица криков и зевак, радовавшихся той скабрезности, которую дети человеческие именовали справедливостью.
Он был рад, когда дошел до широкой лестницы, ведущей к расположенным ниже кварталам. Там, в улочках поуже, уже поселились первые тени приближающейся ночи. Эльф мимоходом обернулся через плечо. Как и ожидалось, преследователь все еще шел за ним по пятам. Пусть священнослужитель посмотрит, с кем он встречается. Это должно напугать его.
Квартал был оживленным, и, несмотря на это, Гонвалону казалось, что весь город погружен в траур. Он почувствовал то же самое еще в первый день, когда они поднимались от реки к дому Шелковой. Но прошло некоторое время, прежде чем он осознал, в чем причина этого ощущения. На улицах почти не было женщин. И до сих пор он не видел ни одного ребенка.