Нандалее схватилась за висевший на шее амулет. В голосе не было ненависти. Он был спокоен и неумолим, словно поток огромной реки, вышедшей из берегов, которая без капли гнева смывает город и стирает с лица земли сотни жизней, ничего не чувствуя при этом. Нангог была подобна скованной стихии. И она, Нандалее, пришла, чтобы вернуть свободу этой стихии. Если Нангог была рекой, то она, Нандалее, была тем, кто исподтишка протыкает плотину, чтобы даровать свободу потоку.
Трещины в гипсе под ее ногами стали шире. Он разбивался на тысячи комков, которые покатились по черной поверхности.
— Я чувствую свое сердце. Отпусти его, и можешь идти. Тебе и твоим спутникам я дарую два часа. Ровно столько я подожду, прежде чем начать. Беги, Нандалее! Ты в полном неведении, какую роль уготовили тебе в этой темной игре. Отдай мне сердце и беги!
— Ты не должна убивать всех, — сдавленным голосом произнесла Нандалее. — Они поймут…
— Ты не заблуждаешься насчет того, что я собираюсь предпринять. Сделай то, зачем тебя послали. Сколько ты проживешь, если разгневаешь меня и небесных змеев? Побежишь к девантарам? Ты, эльфийка, которая разрушила их царство здесь, в Нангоге. Исполни свою миссию! Не твоя это задача — думать. За тебя это сделали те, кто послал тебя.
Нандалее сняла с шеи амулет, в котором было спрятано сердце Нангог, и подняла его вверх.
— Ты в оковах. Ты не можешь шевельнуться. Я нужна тебе, чтобы отнести сердце на место.
— Я не могу шевельнуться?
Нангог рассмеялась, и внезапный порыв ветра едва не сбил Нандалее с ног. Земля под ногами у нее задрожала. Она стала совсем мокрой. Вода стала быстро подниматься. Эльфийка посмотрела вперед. От горизонта к ней, насколько хватало глаз, приближалась стена. Нандалее обернулась, хотела побежать, но с другой стороны к ней тоже приближалась стена. Шагов в десять высотой, матового белого цвета, пронизанная бледно-серыми прожилками.
— Я могу просто раздавить тебя, — стены остановились. Расстояние между ними не составило бы и двадцати шагов. — И глазом моргнуть не успеешь, как тебе конец.
— Если я умру, кто же тогда освободит безделушку из свинцовой оболочки? — Нандалее поглядела на светлые стены и покрытый водой черный пол. Теперь она поняла, где оказалась!
— Думаешь, я не смогу взять свое сердце? Как наивно! — Стены приблизились к Нандалее еще немного.
— Я знаю, где я! Ты парализована. Заклинание не разрушено. Единственное, чем ты можешь пошевелить, это веки. Я знаю, что стою сейчас на одном из твоих глаз, который целую эпоху неподвижно и апатично вглядывался в полумрак. Если я умру здесь, пройдет еще эпоха, прежде чем кто-то придет и поднимет амулет, — Нандалее подумала о глубоком городе, о том, как она, служа небесным змеям, помогла уничтожить метрополию карликов. Это не должно случиться снова! Она презирала детей человеческих за то, что они бездумно разрушают мир, за их жестокость и все те страшные вещи, которые они творят во имя своих богов. И, несмотря на это, они словно дети. Не их должен поразить гнев Нангог. Это девантары открыли своим детям путь в этот мир, прекрасно зная, что произойдет потом.
Высокие, словно стены, веки раздвинулись и исчезли в полумраке.
— Ты вступаешься за детей человеческих? Ты, драконница? Ты видела моих детей, когда спускалась сюда?
Нандалее не поняла, что имеет в виду Нангог.
— Тени в кристаллах. Они должны были вот-вот вылупиться, когда пришли девантары и альвы. Их должно было быть всего десять тысяч. Не слишком много, чтобы стать обузой для моего мира. Глядя, как они растут, я испытывала страх и надежду. Я слепила их души: благородные, уважающие все живое. Их души я сумела спасти, когда погибли тела. Они стали Зелеными духами. Это был мой последний поступок, прежде чем заклинание альвов и девантаров сковало меня, прежде чем они вырезали сердце и помешали мне погибнуть. Лишь мои глаза могли шевелиться. Я должна была смотреть, как они уничтожают мое отродье, как они назвали моих детей. А теперь скажи мне, Нандалее, какие у меня могут быть причины щадить детей человеческих, которые живут в мире, предназначенном для моих детей?
— Всего одна, — с пылом произнесла Нандалее. — Ты не так жестока, как альвы и девантары. Дети человеческие не знали, что их используют. Убей их — и ты не будешь ничем отличаться от тех, кто уничтожил твоих невинных детей.