На плечо Аркуменны легла тяжелая рука.
— Твой меч и кинжал, балабол. Тебе не понадобится клинок, когда будешь разговаривать с моим правителем. Твоего ядовитого языка в качестве оружия вполне достаточно.
Валесиец поднялся, расстегнул перевязь и вложил ее в руку телохранителю. Воин тут же вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
— Выкладывай, балабол.
Аркуменна с трудом сдержал гнев. То, что даже бессмертный называл его прозвищем, которым обращались к нему во всей Друсне, было непростительным оскорблением. Но насмешка — это все, что осталось у друснийцев, все остальное у них отняли, думал полководец, и настроение тут же улучшилось.
— Бессмертный Ансур огорчен недопониманием, возникшим между твоим народом и его людьми.
Ивар рассмеялся. Смех получился громким, безрадостным.
— Недопониманием? Называй вещи своими именами: были зарезаны дюжины ваших воинов. Моих сборщиков податей вешали, если они совались в леса с эскортом меньше чем в сотню всадников. Внешние посты сожжены, украдены сотни груженых мулов с собранными налогами. Недопонимание… нет, это слово весьма неверно описывает настроение в моем королевстве!
— Но с тех пор, как этот Володи пропал, все снова немного успокоилось, — заметил Аркуменна, прекрасно знакомый с положением дел в Друсне. Две недели тому назад его отозвали из Золотого города. С тех пор он провел множество часов, изучая отчеты о восстании в Друсне, разговаривая с воинами, которые были свидетелями нападений.
— Этот парень вернется снова, — Ивар поднялся со стула и, слегка покачиваясь, направился к небольшому столику рядом с разворошенной постелью и налил себе бокал вина. — Хочешь тоже? Хорошее вино, с Эгильских островов.
Как ни любил Аркуменна густое красное вино с Эгил, сейчас он решил с благодарностью отказаться. Во время этой миссии необходимо было сохранять трезвую голову.
— Бессмертный Ансур не хочет ждать, пока бандиту заблагорассудится вернуться. Он был бы очень рад, если бы вы бросили все силы на его поиски, великий Ивар.
— Сейчас, когда началась зима? — Бессмертный со стуком поставил кувшин на стол. — Ты хоть представляешь, о чем просишь?
— Прошу прощения, это не я прошу вас, а бессмертный Ансур.
— Человека, который зимой забрался в леса, не разыскать, — Ивар неопределенно махнул рукой в сторону закрытого окна. — У этого Володи там друзей больше, чем у меня. Никто не скажет, куда он делся. Если мне придет в голову что-то с ним сделать, это будет стоить мне трона.
— Но, но… — Аркуменна успокаивающе поднял руки. — Кто же говорит, что вы должны что-то сделать с этим мятежником. Бессмертный Ансур прекрасно понимает затруднительное положение, в котором вы находитесь. Вам не нужно наказывать Володи. Совсем напротив. Похвалите его во всеуслышание за то, что он сделал. А потом назначите его командующим своей лейб-гвардии. Пригласите его явиться сюда, ко двору, поклянитесь перед вашими жрецами, что вы будете защищать его ценой своей жизни, если валесийцы попытаются пролить кровь Володи.
Ивар уставился на него, очевидно, не веря своим ушам.
— Конечно, мы перед всем миром будем протестовать против этих почестей, но, поверьте мне, это ничего не будет значить. Таково настоятельное желание бессмертного Ансура, чтобы вы призвали Володи к своему двору и отнеслись к нему как к лучшему другу.
— А зачем мне это надо? — недоверчиво поинтересовался правитель.
— Ваш народ полюбит вас за это. Но, вынужден признать, это лишь второстепенный вопрос… Важно то, что командующий лейб-гвардии будет сопровождать вас на праздник богов в Белый Зелинунт. Там он и его жрица из Цапоте исчезнут навеки. Бессмертный Ансур уже показал мне могилу, предназначенную для них обоих. Полость в фундаменте храма мелких богов. Никто никогда их там не найдет. Конечно, в сагах своего народа Володи будет бессмертен. Они выдумают кучу глупостей, как обычно бывает, когда кто-то просто исчезает. А если его не станет, мятеж быстро затухнет сам собой.
— Я должен убить его? — В голосе пьяницы послышались плаксивые нотки.
— Скажем так, его крови на твоих руках не будет.
О чести
Талавайн наслаждался быстрой ездой по осеннему лесу. Деревья оделись в лучистое золото. В воздухе витал пряный аромат гниющей листвы, напоминая о том, что роскошь негустого леса — лишь прелюдия к сну смерти зимой. Внезапный порыв ветра засыпал теснину пеленой кружащихся листьев.