Господин Авар и Фандор молчали. Держать Фантомаса в своих руках, думать, что наконец-то им удастся захватить мерзкого преступника, и вдруг увидеть, как он уходит… От глубокого отчаяния на глаза наворачивались слезы.
— Над нами висит какое-то проклятье! — говорил Фандор. — В этот раз нам не в чем себя упрекнуть. Уж этого-то мы не могли предвидеть!
И про себя добавил: «Бедная Элизабет… Как сказать ей о том, что мы упустили убийцу ее брата?»
Глава XXVIII. Но ничто не окончено
— Тебе положить еще кусочек цыпленка?
— Нет, спасибо, я не голоден.
— Все-таки есть нужно…
— А вы едите?
— Признаться, нет…
— Ну, так что же вы?
В отдельном кабинете на втором этаже ресторана «Жирный фазан», где ужинали два человека, воцарилась тишина.
Жюв и Фандор сидели неподвижно с блуждающим взглядом.
Несколькими часами ранее Фандор, вернувшись к себе, обнаружил конверт с черной каймой, почерк на котором заставил его вздрогнуть: адрес написан рукой Элизабет Доллон. Журналист быстро вскрыл его и прочел:
«Мне кажется, что я схожу с ума… Да, я вас любила! Еще вчера я была бы счастлива стать вашей женой, но вместе с вашим письмом я получила еще одно. Письмо, в котором приводятся ужасные разоблачения. И все это подтверждается фактами… Я не вправе проклясть вас! Скорее, у меня нет для этого сил. Но я не выйду за вас замуж, Жером Фандор, за вас, Шарль Рамбер…»
Фандору казалось, что все вокруг закружилось…
Немного спустя после необыкновенного побега банкира Нантея — Нантей для всех, а для Жюва и Фандора — Фантомас, — Жюв получил от господина Анниона, своего высшего начальника и руководителя Сыскной полиции, который давал о себе знать лишь в исключительных случаях, записку:
«Глубоко сожалею о том, что вы раскрыли себя в таких смехотворных обстоятельствах, упустив шанс арестовать важного преступника».
Сказано было коротко, но ясно. Читая эту записку, Жюв побледнел от ярости и сжал кулаки.
Ужиная, Жюв и Фандор вспоминали о достойных сожаления событиях, приключившихся с ними. Они посмотрели друг на друга и обнялись, словно два жалких обломка кораблекрушения, предоставленные самим себе в огромном океане человеческого равнодушия.
— Самое страшное страдание, — тихо произнес Фандор с дрожащим от подступающих слез голосом, — это боль неразделенной любви…
— Самая больная рана, — покачав головой, с горечью произнес Жюв, — это сама любовь!
Они стояли так еще несколько минут, и вдруг в их сознании произошел поворот.
У этих двух мужчин мог быть упадок сил, но лишь временный. Это были поистине прекрасные игроки…
— Фандор?
— Жюв?
— У тебя есть мужество?
— Есть, Жюв.
— В таком случае, малыш, предадим все это забвению и снова отправимся в погоню за Фантомасом! Клянусь тебе, что борьба только начинается… Слушай…