— Он у тебя в ментовке работал? — насторожился пахан.
— Нет! Они нам на отдых посылали людей. Держали у себя в летних комнатах отдыхающих. Теперь уж нет, отказалась. Некому возиться с ними. Живем на заработок. Себе спокойнее стало.
— А воров пустила б?
— К себе — нет!
— Почему?
— Нельзя! Лягашка напротив.
— Что ж, так и будешь жить одна? — спросил Шакал Нину.
— У меня дочь. А значит, уже не одной в старости оставаться. Она не бросит меня, как отец.
— А вдруг?
— Двух одинаковых бед в одной семье — не случается! — усмехалась женщина, ведя машину уверенно, на хорошей скорости.
— А ваша жена где? Смотрю, девчушка — копия. Почему без матери?
— Устала ждать. Оставила нас! — почувствовала Капка, как дрогнула рука отца.
— Значит, тоже сиротствуете?
Шакал отвернулся к окну. И шофер сменила тему:
— Нам еще с часок ехать. Я вас отвезу в Солнечногорск. К моей приятельнице. У нее вам хорошо будет. Свой огород и сад, своя корова и куры. Мужик в лесничестве работает. Спокойные, пожилые люди. Там вам никто не станет мешать. На пляж в плавках ходить будете. Глушь и тишь. Одно плохо — развлечься негде. Мало там теперь людей. Бабы старые. Больные. Один кинотеатр. Да и тот на открытой площадке. Хулиганов тоже нет. Не воруют. Живут тихо.
— Милиция за порядком следит, — глянул на нее Шакал.
— Они везде! — отмахнулась баба. И свернув за сопку, закончила спуск с серпантина.
— Закурить бы! Да сигареты дома забыла, — пожаловалась таксистка.
Глыба тут же вытащил из кармана пачку «Явы», подал бабе. Та, заехав под сопку, в сторону от дороги, остановила машину, села перекурить на траве.
Фартовые вышли размяться, расправить руки и ноги.
— Почему машину прячешь? — спросил Шакал.
— Боится, чтобы не угнали, — предположил Глыба.
— Дурак дядя! От милиции так прячу. Они на вертолетах облеты делают. Вроде за порядком следят. А засекут мою тачку, завтра придут четвертной требовать.
— За что?
— Магарыч с заработка! Они давно с нас кровь пьют. Доют всех, — жаловалась баба.
Едва все разместились, над сопкой и впрямь показался милицейский вертолет. И в рации такси послышалось:
— Кого везешь, Нина?
— Геологов. На отдых, — ответила таксистка.
— Сколько их?
Шакал взял бабу за руку, показал три пальца. Та согласно кивнула, поняла:
— Трое их. Трое!
— Где взяла в машину? — послышался вопрос.
— В Ялте, — шепнул на ухо Шакал.
— В Ялте сели ко мне!
— Куда везешь их?
— В Рыбачье! — выдохнула баба.
— Ну, давай! Вези! Да не гони свою телегу, чтоб на обратном пути не развалилась! — послышался смех из рации. Баба выключив ее, заматерилась грязно. Капка вытирала со лба капли пота. Ей показалось жарко.
Шакал открыл стекло. Машина, выйдя на ровную дорогу, летела стрелой. И через полчаса въехала в Солнечногорск.
Нина быстро проскочив длинную улицу, остановила машину у последнего дома, с какого начинается или заканчивался поселок.
Просигналив трижды, постучала в калитку:
— Вера! Возьми на отдых! — сказала усталой женщине,
выглянувшей из сарая. Та вытерла руки о передник, подошла. Открыв калитку настежь, тихо пригласила пройти.
Пока фартовые носили в дом чемоданы, Шакал отвел в сторону Нину. Дал пачку полусоток. Та ахнула:
— Все мне? — не поверила глазам.
— Тебе, голубушка! Тебе, касатка!
Таксистка кинулась на шею пахану. Звонко расцеловала его.
— Спасибо, родной!
— Если лягавые спрашивать будут, молчи! Поняла?
— Из меня не выжмут. Уже пытались. Кто ж кормильцев продает? — тряслись руки бабы, не верившей в счастье.
— Езжай, Нина! Хорошая ты женщина! Может, когда-нибудь увидимся? — улыбался Шакал.
— С радостью! Ты меня на стоянке ищи. Иль в таксопарке. Я вам всегда рада буду. Авось, да не все в жизни плохо. Не всегда теряем. Пора и находить! Друг друга, — подарила лукавый взгляд. Села в машину и моргнув фарами, будто попрощавшись навсегда, исчезла в конце улицы.
Задрыгу вместе с Шакалом поселила хозяйка в маленькой уютной комнате. Застелила постели свежим бельем, принесла молока.
— Отдыхайте, — топталась у порога.
Шакал повернулся:
— Вы что-то хотели? Деньги я вам завтра отдам. Все сразу.
— Сколько дней вы будете здесь? — спросила женщина.
— Не знаю пока. Но не больше недели.
— Милиция требует паспорта отдыхающих на временную прописку. Если больше трех дней…
— Да кто же знает, что нашим парням взбредет, может, завтра уедем, — рассмеялся пахан.
— Зачем же так скоро? У нас неплохо. Можем телевизор дать. Футбол посмотрите. И море рядом. А паспорта, ну ладно. Уплачу десятку штрафа. Невелика беда! — вспомнила вовремя, как осталась довольна расчетом таксистка.
Вскоре она ушла. Фартовые поужинали во дворе дома, обвитом зеленью со всех сторон. Отсюда сколько ни гляди, соседний дом не видно. Хмель и плющ, кусты малины и смородины, пышные розы встали стеной, скрывая людей друг от друга и от любопытных глаз.
Когда вернулся с работы хозяин, приведя на поводу огромную овчарку, фартовые тут же пригласили его за стол. Тот посадил псину на цепь, приказав строго:
— Сторожи!
Собака села, послушно уставившись на улицу, провожая рычаньем всякого прохожего.
Когда законники поев вышли из-за стола, Шакал велел им стремачить ночью дом по очереди. Первым стал Таранка. Он сел спиной к завалинке в густых зарослях роз, под самым окном ничего не подозревающих хозяев, открывших на ночь обе створки окна. Фартовый слышал все их разговоры, каждый звук:
— Странные люди эти приезжие. Не похожи на отдыхающих, — говорила хозяйка.
— Мужики, как мужики, — ответил лесник.
— Паспорта на прописку не дали.
— Оглядеться хотят. Может, не понравится здесь, поедут в другое место.
— Многовато у них вещей для мужиков, — вставила баба.
— Не тебе их таскать. Может, харчи за собой возят. Иль купили чего-нибудь. Отдыхающие, сама знаешь, все не без придури. Нам — лишь бы платили за проживание. А там, не наше дело.
— Боюсь я их. Сама не знаю с чего вдруг, но какие-то они непохожие на всех..
— А мне по душе! Нормальные люди. Угощали щедро. Коньяком, не вином. Руки не дрожали, когда наливали мне. Значит и в расчете не будут жаться. Да и выбора нет. Кого Бог послал, за тех спасибо, — выдохнул хозяин скрипнув постелью.
Долго не спали Шакал с Задрыгой. Тихо переговаривались в темноте:
— С «пудрой» ты поспешила на этот раз. Я хотел с таксистами иначе. Увезти их подальше от пляжа и города. А уж там потрехать по душам, — говорил пахан.
— Не сфаловал бы ты их. Они без башлей с места не сдвинулись бы. Это верняк. Не пальцем деланы фраера. Сорвать хотели при свидетелях. Неподалеку от пляжа. А взяли б бабки, кой понт им с тобой ехать? Зашмаляли б сами — с ветром, без нас. Они доперли, кого везли, — отозвалась Капка.
— Одно хреново, видели они нас. Могут вякнуть ментам, описать всех. Начнут дыбать по югу. А мы — приметны, высказал опасение Шакал.
— Что ж, выходит, потрафить им стоило? Дать бабки? Но тогда фартовые тебя за пахана держать не стали бы. Да и фраера, забрав кропленые, засветили бы всех нас в ментовке. Еще и от лягавых навар получили б.
— Не заложили б, едино их попутали б с купюрами. На бензоколонке иль в магазинах. Они живо раскололись бы.
А теперь чем докажут, что законников везли? Зенками? Да им любая шмара могла такое отмочить, — успокаивала отца Задрыга. И не дождавшись согласия со своими доводами, продолжила:
— Вот замокрить их, это точно, невпротык было. На пляже видели, как все вышли из машин на своих ходулях. Враз бы на нас указали. Отъехать — не сфаловали бы ни за что. «Пудра» была последним шансом.
— Можно было заткнуть их в машину и увезти, — не согласился пахан.
— Я усекла, зачем их Глыба к багажнику прижимал. Но много было бы шума. Они не сявки, им не прикажешь, махаться стали бы, базлать. Тебе это по кайфу?